От такой угрозы горе-воровка тут же сознание потеряла. Очнулась в такси. В руках свёрток с отрезанной косой, рядом Витяй похрапывает.
***
– Вот трофей, так трофей! – ликовала Петровна, разглядывая утром волосы покойницы. – Где такую красотищу раздобыла?
– По объявлению, – соврала Лариска, потирая рукой ноющее горло, для маскировки ссадин, повязанное шифоновым платочком.
– С меня тебе премия за расторопность и отгул на сегодня! Из такого «сырья» мы Грошиной угодим, так угодим! Сделаем ей шикарный «колосок» – довольна останется!
Лариска собралась уже домой идти, как Мария Петровна тут как тут и лицо у неё такое извиняющееся и просительное, а в руке конвертик.
– Что-то случилось? – поинтересовалась помощница.
– Совсем забыла. У твоей предшественницы сегодня вроде как девять дней со дня гибели. У меня, сама понимаешь, со временем полный швах, так ты уж зайди к её мамаше, передай от нашего салона материальную помощь и соболезнования. Это недалеко. Сделаешь?
– Конечно, – согласилась Лариса. Хочешь, не хочешь, но хозяйке не откажешь.
***
Дверь в квартиру, где поминки проходили, была не заперта. Лариса отдала деньги заплаканной женщине в чёрной кружевной косынке и скромно присела к поминальному столу.
Кроме неё и матери утонувшей, на поминальной трапезе присутствовало ещё три старушки в одинаковых тёмных платках. Они молча ели жидкую уху, уставившись в свои тарелки.
«Ничего», – подумала Лариска, – «посижу минут пятнадцать ради приличия и уйду по-тихоньку».
– Возьмите, пожалуйста, – хозяйка квартиры пододвинула ей тарелку с дымящимся рыбным супом. Пока суп остывал, Лариска рассматривала стоящее на комоде перед занавешенным трюмо фото в траурной рамке. Бывшая помощница Марии Петровны тоже совсем молоденькой была, на вид лет двадцать. Щечки с ямочками и кудряшки озорные на голове.
Лариска вздохнула и, зачерпнув ухи, поднесла ложку ко рту.
– Обманула Водяницу, не рассчиталась за косицу! – шамкая беззубым ртом, пробормотала старуха напротив.
– Отказалась от зарока, будет тебе новая морока! – подхватила её соседка.
– Ступай, растяпа, обратно! Да исполни зло троекратно! – прошипела сидящая рядом.
Лариска в ужасе отшвырнула ложку и хотела встать, но ноги, словно к полу приросли.
А женщина в кружевной косынке вдруг разразилась хриплым хохотом и превратилась в голую бомжиху из морга, только волосы на её голове были криво откромсаны чуть ниже шеи. Безобразная Водяница хрипела, фыркала и булькала, и, не переставая, тыкала пальцем на портрет в чёрной рамке.
Дрожа всем телом и стуча зубами, обездвиженная Лариска заставила себя снова посмотреть на фото.
– Нет! Нет! Я не хочу! Пожалейте меня! Я всё исправлю! – задыхаясь, закричала она, увидев на портрете собственное изображение.
– Исправишь! Исправишь! Если трёх молодиц к нам отправишь! – хором затараторили старухи, ритмично топая ногами в такт произносимым словам.
От их топота на столе стала подпрыгивать посуда, задрожали стены, задребезжали оконные стекла. Ткань, покрывающая трюмо, соскользнула на пол. И тогда Лариска, сидящая напротив зеркала, зарыдала в голос, потому как, кроме своего напуганного отражения, больше никого в комнате не увидела.
Придя в себя, девушка, не теряя ни минуты, сорвалась с места, выскочила в открытую дверь и прямиком побежала обратно в салон.
«Только бы успеть! Только бы до этих волос добраться!» – стучало в голове у беглянки.
– Ты чего это вернулась? – удивилась Мария Петровна, увидев помощницу в своём кабинете.
– Не могу дома сидеть, – криво улыбнулась Лариска. – Давайте я лучше здесь помогу вам, чем смогу.
– А не откажусь! – обрадовалась начальница. – Ступай в цех, там сегодня любые свободные руки пригодятся. Где подать, где убрать – сама разберёшься. И заодно косу свою главному постижеру передай…
Выйдя из кабинета директрисы, Лариска торопливо отделила от косы две пряди и, зайдя в цех, незаметно подложила их двум разным мастерам. Остальные волосы, как и было приказано, главному мастеру вручила. И каждый раз, выпуская из рук заветные локоны, шептала она над ними страшное заклинание.