— Извинялся — это хорошо! — Костя улыбнулся и почесал перевязанную голову, засовывая под бинты указательный палец. — Что в канцелярии сказали? Небось, лаялись, как всегда?
— Комотделения меня утвердили.
— Ух, ты!!! — Костя хлопнул Леху по плечу. — Ну а как по-другому? Все наши за тебя. А на остальных плюнь, пусть зубоскалят.
— Воеводин умер…
— Етить!.. — ахнул Костя. — Ему же операцию сделали. Сука… надо было тех уродов все-таки выпотрошить. Какой парень был! Со своими тараканами, но правильный человек!
— Надо было, — тихо ответил Алексей. — Где наши?
— В санчасти все, а я вот тебя дожидался. Идем?
— Идем, только надо зайти за жалованием в финансовую часть. Знаешь где она?
— Жалованье? — Костя опять почесал голову. — А хрен его знает, где эта часть. Я еще жалование ни разу не получал. Даже интересно.
Финчасть оказалась в неказистом сарайчике, сбитом из жести. В душной комнатушке тучный, потный и лысый мужик в бухгалтерских нарукавниках долго отсчитывал купюры, каждый раз мусоля палец, а потом сунул ведомость на роспись и выдал толстенькую пачку тридцатирублевок. Новеньких, еще пахнущих типографской краской, непривычно больших и похожих на игрушечные деньги из какой-то настольной игры. На долю Лексы вышло целых шестьсот рублей.
— А что на них купить можно? — он озадаченно провел пальцем по слегка шершавому изображению и вслух прочитал: — Расчетный знак Российской Социалистической Федеративной Советской республики. Тридцать рублей…
Алексей довольно быстро привык к особенностям эпохи, уже ничему не удивлялся, а вот деньги почему-то поразили его до глубины души.
— Да ничего, наверное, — хохотнул Костя. — Ну что, в санчасть?
— Идем.
Санчасть занимала длинный барак, где оказалось неожиданно прохладно, по сравнению с пеклом на улице. Сильно пахло карболкой, в воздухе стояла пыльная взвесь, а коридоре толпились и сидели прямо на полу с десяток легкораненых, в числе которых нашлось отделение Алексея в полном наличном составе, плюс дядька Степан довеском. Модесту неприятель отстрелил мизинец, Федотке — пулей сорвало кожу подмышкой, Николка Иванов сильно вывихнул лодыжку, когда падал с коня, Фролу Ляховичу разорвало пулей ухо, вторая чиркнула его по ребрам. А дядька Степан во время боя остался невредимым, но пришел за компанию с остальными жалиться медикам на боль «внутрях», как он выразился.
У Алексея самого вдруг сильно заныла правая рука, он машинально задрал рукав, глянул на предплечье, изумленно обнаружил, что никаких видимых следов ранения нет, и только потом сообразил, что болит в том месте, где осколок перебил лучевую кость, но в прошлой жизни, когда Лешка обретался в своем настоящем теле. Впрочем, боль почти сразу прошла.
Известие о том, что прежний комотд скончался, вызвало бурную, но недолгую реакцию.
— Все там будем, — умудрено заметил дядька Степан. — Чего же теперь, слезы лить? Хотя парень лихой был.
— Так это… — Модя быстро оглянулся и зашептал. — Помянуть бы надо Серегу.
— Ага, — поддакнул Федот. — По-божески будет, помянуть как следоват-то… — он запнулся и сразу поправился. — По-товарищески, то есть.
Все как один сразу посмотрели на Алексея.
Лешка про себя улыбнулся и подумал: «Это я с виду пацан-пацаном, а внутри давно уже на своей шкуре командирскую долю познал. Ну-ну…»
Исходя из своего опыта, Алексей давно понял, что у подобных ситуаций есть три варианта развития.
Первый — радостно принять предложение и потребить спиртного с подчиненными. На первый взгляд, все просто, незатейливо и даже полезно, способствует сплочению личного состава с командиром и так далее, но есть и серьезные минусы, этот личный состав быстро поймет, что командира можно прогнуть, что и будет охотно делать в дальнейшем.
Второй — вариант, резко поставить коллектив на место и показательно дистанцироваться, мол, совсем охренели, командиру такое предлагать? Сгною в нарядах сволочей. Тоже просто, но есть серьезные минусы, комотделения не великий командир, поэтому отрываться от коллектива не стоит, можно наткнуться на серьезное непонимание. А это чревато.
Ну и третий, самый правильный — устроить поминки на своих условиях, чтобы люди поняли, это не они комотделения прогнули, а он их уважил. А если будет правильно себя вести и тащить службу — уважит еще.
Алексей немного помедлил и сухо ответил:
— Помянем и не раз. Но потом, когда сам решу.
— Но как так? — попробовал нажать Федот. — Всегда поминаем и при Сереге поминали Ваську, когда того убили. Никто буянить не будет, все с понятием. По-маленькой и все. У тебя вон зазноба в медчасти, пусть спиртиком ссудит.