— Ну что, герой, награда впору?
Лекса кивнул.
— Да, как не странно, но впору. Хотя вряд ли кто-то выбирал по размерам.
Татьяна Владимировна пристально посмотрела на него, немного помедлила, а потом тихо сказала.
— Знаешь, Лешенька, мне порой кажется, что в тебя кто-то вселился. Ты сильно поменялся. Очень поменялся. Вот смотрю на тебя и вижу взрослого мужчину в детском теле. Ты даже говорить по-другому начал. Все поменялось, словно ты за пару дней повзрослел на двадцать лет.
Алексей дежурно отговорился:
— Война старит. Когда убиваешь, быстрей взрослеешь. А я уже много людей убил.
Татьяна Владимировна едва заметно улыбнулась.
— Может быть, Леша, может быть. А скажи мне, зачем ты убиваешь людей?
— Чтобы не убили меня.
— Я неправильно выразилась, — быстро поправилась жена комеска. — Зачем тебе эта война? Почему ты воюешь? Мог просто выучиться и работать, к примеру. Гражданская жизнь спокойней и безопасней.
Лешка внезапно ляпнул:
— Есть такая профессия — Родину защищать. И я эту профессию выбрал.
И чуть не закрыл себе рот с перепуга. Вырвалось само, Лекса даже не успел подумать, что ответить.
— Родину защищать? — повторила Татьяна Владимировна, помедлила и начала говорить, не отрывая глаз от Алексея. — Хочу тебе рассказать одну историю, Леша. А мне ее в свою очередь рассказывал профессор Долгачев — один очень известный психиатр. Так вот, он говорил, что в психиатрии давно известны случаи псевдозамещения сознания якобы другой личностью. Даже есть специальный термин, но я его забыла, так как психиатрия не мой профиль. И Альберт Степанович утверждал, что сам сталкивался с тремя такими случаями. В одном из них, пациент утверждал, что он из будущего, мало того… — Татьяна Владимировна сделала паузу и очень серьезно продолжила. — Предсказывал революцию и многое другое. Предсказывал совершенно точно и подробно, вплоть до временных рамок.
У Алексея по спине пробежали мурашки.
— И что стало с этим пациентом?
— У него начался реактивный психоз на почве того, что его все считали сумасшедшим, — спокойно ответила жена комэска. — При очередном приступе, он порвал себе зубами вены и истек кровью. Тебя интересует, что сталось с профессором? Он тоже умер, умер с голоду, в своей квартире, сразу после революции.
— Ваш профессор меня не интересует, и я не знаю, что будет дальше в истории, — немного торопливо сказал Лешка. — Вот совсем ничего. Я уверен только в том, что мы обязательно победим. Рвать зубами себе вены тоже не собираюсь. И да, в меня никто не вселился.
— Не переживай Леша, — Татьяна Владимировна весело рассмеялась. — Я тоже уверена, что ты — это ты, а не кто-то другой. И не собираюсь никому рассказывать о своих подозрениях. Ну что ты, успокойся. Держи и от меня награду…
Она нырнула под стол рукой и, совершенно неожиданно для Лексы, достала бутылку, с заткнутым пробкой горлышком, на две трети заполненную прозрачным содержимым.
Лешка сразу понял, что в ней находится и слегка оторопел. Татьяна Владимировна держала в своем лазарете строжайшую дисциплину и беспощадно карала любое нарушение. А за употребление спиртным, могла даже лично надавать пощечин, а потом попросту со свету сжить.
— Понимаешь, Алексей, — голос жены комэска снова стал очень серьезным. — Революция всегда выносит наверх всякое отребье. Так случалось уже не раз. Я ненавижу таких людей, за то, что они служат только себе, а всех окружающих используют для достижения только своих целей. Их души совершенно пустые, а помысли корыстны. Но они очень хорошо могут принимать чужую личину. Ты, наверное, понял, кого я имею в виду. Но не суть. Так вот, как я говорила, революция выносит наверх отребье, но очень скоро сама их пожирает. Запомни мои слова. Пожрет и в этом случае. Бери и иди. Надеюсь, у вас хватит ума вести себя тихо.
Лешка взял бутылку и вышел. В спину прошелестел тихий голос:
— Храни тебя Господь, мальчик…
Алексей вернулся в палату и демонстративно поставил подарок на тумбочку.
— Это что? — поинтересовался Костик. — Воды набрал? Зачем? Она же сразу горячей станет. В бачке, в коридоре, прохладней.
Лекса без лишних слов выкрутил пробку из горлышка. В воздухе сразу поплыл резковатый запах спирта.
В палате мгновенно наступила мертвая тишина. Стало слышно, как жужжат мухи и как громко сглотнули Модя и Федотка.
— Можно я тебя поцелую, Турчин? — всхлипнул Модя. — Епта, вот это уважил.
Жень сразу начал командовать:
— Твоя давай все клуска, а твоя выходить смотлеть, сьтобы влась не присел. Эй, сайсиська, булька севели, лезай сакуська. Вода тасите, баланы…