— Костя, внимательно осмотрите кишлак, Бердыев и Жень, со мной… — приказал Лекса, спрыгнул с жеребца, взял его за повод и пошел рядом с горбуном.
— Это я уговорил людей принять новую власть… — рассказывал Измаил, тяжело, с хриплым посвистом дыша. — Я сын местного муллы, отец с матерью умерли уже, но люди прислушиваются ко мне. Считают меня… как это сказать на русском языке? Юродивым меня считают. Кишлак всегда бедным был, с нас нечего взять, поэтому бандиты не обращали на нас внимание. Но когда слухи о том, что мы поддерживаем новую власть дошли до Мухаммед-бека — он прислал своих людей и передал, что он простит нас, если ему окажут уважение и отдадут в жены дочек Сапар-ака. Девочки считаются в этих местах первыми красавицами. Зухре — четырнадцать лет, Зульфие — тринадцать, а Замире — одиннадцать. По нашим обычаям они уже вполне созрели для… замужества. Но родственники уважаемого Сапар-ака воспротивились людям бека. Правда… они просто потребовали большого калыма…
Горбун горько усмехнулся и показал клюкой на небольшой дом.
— Вот здесь все произошло. Сурата и Сухроба мы уже похоронили, по нашим обычаям мертвых надо хоронить до рассвета. Сапар-ака в доме, ему выбили глаз и разбили голову. Он вам тоже ничего не скажет.
— Ты хорошо говоришь по-русски. Где научился? — Алексей внимательно посмотрел на горбуна. Измаил вызывал доверие своей доброжелательностью, но, все-таки, что-то в нем настораживало. Хотя, как Лекса не присматривался, так и не смог понять, что вызывает подозрение.
— Я не могу работать, — горбун невесело усмехнулся. — Ничего не могу. Но могу читать. Так и выучил, по книгам. Больше мне заниматься нечем. Люди жалеют и подкармливают. Вы, наверное, не доверяете мне? Хотите знать, почему я вам помогаю?
Измаил еще раз усмехнулся.
— Ответ простой. Если все останется по-старому, моя участь навсегда оставаться юродивым, жить на подачки. Но при новой власти, я начну жить, как полноценный человек. Я смогу стать учителем, я многое смогу. Вот почему я вам помогаю. И еще… я люблю Зухру. Она меня просто жалеет, но кто знает, возможно, при новой власти все изменится. Я убедил вас?
Алексей машинально кивнул, хотя настороженность никуда не делась. Он уже успел понять, что у местных совсем другой менталитет, радушные улыбки и показная доброжелательность ничего не значат. Совсем наоборот, как раз — это повод для подозрения.
— Но хорошо, я не заставляю вас мне верить… — Измаил огорченно развел руками. — Просто проверьте то, что я скажу. Люди Мухаммед-бека ушли вчера вечером, но ехать они собираются только ночью, а день будут пережидать в укрытиях — до первого из них не очень далеко, до сумерек вы доберетесь. Расул вам покажет где. Если подойдете туда быстро — захватите всех. Они трусы, воюют только с мирными людьми, с вами побоятся. Их всего шесть человек, а вас в два раза больше.
— Откуда ты знаешь? — резко поинтересовался Бердыев. — Тебе что, сами бандиты рассказали, где они будут укрываться?
— Я слышал, о чем они говорили, — спокойно ответил горбун. — Я спрятался вон там, за дувалом… — он показал рукой. — Если хотите, можете проверить, там есть кошма, которой я накрылся, когда подслушивал и мои следы.
— Покажи подошву! — туркмен сам грубо поднял ногу Измаилу, а потом ушел.
— Что ты хочешь за помощь? — спросил Алексей.
Горбун заколебался и тихо прошептал:
— Просто скажите Зухре, что это я вам помог. Это все, что я могу для нее сделать. И еще… передайте своим старшим — я буду помогать…
Вернулся Бердыев и кивком подтвердил слова горбуна.
— Он там был.
— Вам надо спешить, — сказал Измаил. — Вот, как раз подошел Расул. Покажи им все! Дадите потом ему немного денег или еды. У нас так положено.
Мальчик быстро закивал. Лешке почему-то показалось, что он очень боится горбуна.
Алексей попробовал проверить слова Измаила, но без особых результатов — отец девочек лежал без сознания, мать окончательно впала в ступор, а никто из сельчан разговаривать не захотел — не помогали даже угрозы.
Лекса сильно колебался, но, все-таки, принял решение преследовать басмачей. Другого выхода просто не оставалось, да и возвращаться в расположение без результата не хотелось. К тому же, группа взяла с собой все, что требовалось на трое суток автономного поиска. Оружия и боеприпасов тоже хватало в избытке. Помимо карабинов и пистолетов, прихватили два Льюиса и Мадсен во вьюках. В общем, получилось даже меньше предписанного уставом веса: от ста пяти, до ста двадцати килограмм вместе с всадником и упряжью на лошадь. С такой нагрузкой группа сохраняла мобильность на достаточно продолжительное время.