Серый поднялся на ноги. Кажется, он собирался просто уйти. И Кеч прекрасно знал, что следует заткнуться, замереть и не подавать признаков жизни, пока он не уйдёт отсюда как можно дальше. Но парень пребывал в слишком сильном шоке. Не мог вот так быстро уложить в голове всё, что произошло. И осмелился подать голос.
– Ты мог её спасти.
Следующее движение он тоже не заметил. Осознал, что произошло, уже когда обнаружил себя вдавленным в стену. Перед глазами поплыло. Ворот майки до боли сдавил шею.
– Ты думал, я настолько тупой, что ничего не пойму? Откуда она брала кровь, сколько времени пила её, кто её подсадил.
Парень хотел – честно хотел! – ему ответить. Начать оправдываться, искать какие-то аргументы, но смог выдавить из себя только нечленораздельное мычание.
– И ты имел наглость позвать меня сюда решать за тебя созданную тобой же проблему. Больше того – посмел мне что-то предъявить.
Его голос превратился в тихое низкое рычание. Кеч уже слышал такое раньше. Никто из тех, к кому оно было обращено, не уходил невредимым.
Голова закружилась, стало трудно дышать. Бывает, когда передавят кровоток.
– Я не предъявляю… я же… ч-чёрт!
Парень попытался вывернуться, отбиться, но не смог. И его всё-таки прорвало. Из глаз сами собой брызнули слёзы. В голос матерясь, он забился как птица, пытаясь вырваться из нечеловечески мощных тисков. И только через несколько минут бессмысленной борьбы затих, стараясь просто не разрыдаться от бессилия.
Бесполезно что-то доказывать этому типу, этому… существу. Твари! Он не думает как человек и не чувствует как человек. Кеч знал его достаточно долго, чтобы уяснить: он просто не способен ни привязываться, ни испытывать симпатию к кому бы то ни было. Иногда казалось, даже дикие звери более человечны.
Внезапно парень ощутил, что свободен.
Серый по-прежнему стоял очень близко, но больше не держал его.
– Ты можешь влюбляться в них. Ты можешь сходиться с ними. Гулять, спать, любить, ненавидеть, уважать, жить рядом или делать что-то ещё. Но за все косяки, что ты допустишь, пока ты это с ними делаешь, отвечать тебе придётся самому. Ты – больше не они. А они – не ты. И равными вы уже не станете.
Тон его стал более ровным, и парень тоже немного успокоился. В голове стучало, горло жгло. Лопатки ныли, помня внезапную встречу с твёрдой стеной.
– Я же не отказываюсь… Но ты ведь мог. Мог же!
– Зачем?
Зачем. Зачем спасать того, кто оказался в беде? Зачем помогать, когда это в твоих силах? Затем, что ты можешь! Затем, что так ты проявляешь свою силу, власть, если хочешь. Затем, в конце концов, что это первый за долгие годы раз, когда пацан попросил за кого-то другого. Затем, что эта жизнь заслуживала быть спасённой.
Совершенно бесполезные доводы. И Кеч это знал – ещё до того, как светловолосый появился в этой комнате. Он просто не счёл нужным её спасать. Она стала бы новой обузой. Нежеланной и неоправданной навязанной ответственностью.
– Она болела, – пробормотал парень.
– Чем?
– Тем, что в больницах не лечат.
– Кровь тоже не исцеляет неизлечимое. Она пожирает изнутри. Убивает слабых.
– Ты мог просто поделиться с ней, дать совсем немного. Ей стало бы лучше.
– Мне это не было нужно.
Именно. Вот единственная настоящая причина.
Почему же он такая бесчеловечная тварь? Откуда такие вообще берутся?
– Но суть даже не в этом, – продолжал светловолосый. – Получи она мою кровь – ей стало бы легче. На время. А что после?
– Мы разобрались бы сами.
– Вы уже попытались.
– Я не учёл всего…
– Не учёл. Я месяц подбирал дозу индивидуально под твой организм. Такую, чтобы ты не погиб – по той или иной причине. А её ты поил без малейшего понимания, что именно вытворяешь. Подвергая риску сразу обоих. И в итоге ей пришлось мучиться. Гнить заживо. И всё лишь потому, что ты вообразил себя всемогущим. Решил поиграть в Спасителя.
– Я не играл…
– …не тронь ты её, не вручи ей первую дозу – и, возможно, через время нашлось бы настоящее лекарство. И она бы, – Серый шагнул в сторону, давая парню увидеть тело на диване, – могла прожить гораздо дольше.
Внутри снова зажгло. Захотелось ногтями выскрести ноющий комок из-под рёбер. Кажется, парень даже схватился за живот, будто это могло унять боль.
– Надеюсь, объяснять, что с тобой будет, если ты ещё раз выкинешь что-то подобное, не надо.
Светловолосый отвернулся и направился к двери.
Никогда пацан ещё не ощущал себя настолько разбитым.
– Серый.
Тот приостановился.
– Что мне делать?
– Избавиться от тела.
Жестоко. Но это самое мягкое наказание, на которое можно было рассчитывать. Если бы Кеч не позвонил сегодня, Серый пришёл бы завтра. Завтра – крайний срок. День, когда пацан получал единственный наркотик, на котором теперь – и до конца жизни – сидит. Интересно, что было бы тогда? Что бы тут светловолосый обнаружил завтра?