– И?
Но, судя по тону на том конце линии, не в этот раз.
– Мне кажется, он чем-то отравился. Чем-то необычным, понимаешь? Что не смогли определить в больнице.
– Он в больнице?
– Да.
– Давно?
О, наконец-то, хоть какой-то интерес в голосе.
– Со вчера.
– Они знают, что он наркоман?
Всё верно. "Просил помочь с зависимостью", – говорил пацан. Когда пытался объяснить, что это за "химик" такой таскает с собой медицинские инструменты и берёт ткани у "пациента" в тёмном углу забегаловки. Причём, подозревал Серый, уже не в первый раз. Вытрясти из пацана, что за махинации он там проворачивает, можно и чуть позже. Куда важнее достоверно выяснить мотивы человека, изучающего его организм.
– Пока нет. Или, может, да, я… блин, да я не знаю! Меня почти не пускают туда.
– Что значит "почти не пускают"? Ты был там или ты не был там?
Светловолосый еле удержался, чтобы не ругнуться вслух.
– Меня не пустили в палату. Просто задавали вопросы.
– И что ты им рассказал?
– А что я мог рассказать? Я ведь нихрена не знаю! Я даже не в курсе, откуда вы знакомы и кто ты такая!
– Ладно, – Арни сделала паузу, будто давая собеседнику успокоиться. – Я скидывала ему телефон человека в вашем городе, медика, на случай, если вдруг станет совсем плохо.
Да, Линарха. Серый даже улыбнулся, увидев номер. Не слишком давний, но знакомый. Да и Кеч с ним был знаком, просто не помнил этого. Пребывая в коме после сильного истощения, неудивительно. Лин сейчас обретался где-то в глухой тайге. Связи там никакой, уехал он только вчера и вернуться должен не раньше послезавтра. Собственно поэтому-то выяснить что-либо о девке-химике через него не получилось. А ждать светловолосый не привык.
– Он не отвечает.
Абонент замолчал. Затем ожил всего на одну фразу:
– Я перезвоню.
И снова отключился. Позвонить-проверить решила.
Кеч смотрел в пространство – мрачно, почти затравленно. Понимал, чем для него обернётся вся эта история. Серый не видел смысла говорить с ним сейчас – он уже узнал достаточно, чтобы хорошо понимать сложившуюся ситуацию. Кеч твёрдо намеревался "освободиться". Именно так, в кавычках. Сделать это и остаться прежним (а может, и живым) ему не удастся. Пацан это понимал. И раз его это не пугает…
– Ты убьёшь меня? – тихо спросил Кеч.
Светловолосый повёл бровью.
– А ты хочешь?
– Нет.
Они молча смотрели друг на друга. Кеч ждал ответа, Серый не намеревался его давать.
Телефон завибрировал. Серый провёл по экрану, не сводя с пацана взгляда:
– Да?
– Он не отвечает.
– Я же говорил.
Маска "обеспокоенного друга" со скрипом вставала на место. Лицедейство – едва ли не самое трудное для светловолосого искусство, но если жить достаточно долго – …
– Я не могу приехать прямо сейчас.
– В смысле, не можешь? А вдруг он там кони двинет?!
Это был выстрел в воздух. Надежда, что пацан для этой девки достаточно ценен, чтобы не желать ему слишком скорой смерти. Припугнуть – и тем мотивировать. Дать ей лишнее время означает дать возможность ещё раз всё проанализировать. Дополнительное время на анализ равно дополнительный риск найти нестыковки и варианты.
– Мне нужны хотя бы сутки.
Сутки – это как раз к завтрашнему вечеру? Отлично.
– Да, сутки, надеюсь, есть. Но пожалуйста, поторопись.
Серый назвал адрес и примерное время. Нейтральная территория – девка не местная, если верить пацану, и не должна знать каждый закоулок.
Абонент отключился.
– Что ты с ней сделаешь?
Какой мрачный голос. Кеч давно изучил отношение Серого к опасности, его нулевую терпимость к угрозам. Примерный ответ он уже должен был знать. Поэтому светловолосый коротко – очень по-человечески – пожал плечами.
– Как пойдёт.
– Она не хотела плохого.
– Не поздновато брать вину на себя?
Серый снова повернулся к окну, выглянул наружу. По-прежнему тихо. Мирно.
Если бы пацан не сжимал руками прижатые к груди колени, его бы била мелкая дрожь. Впрочем, она и так его била. Серый тщательно задёрнул шторы и повернулся к нему. Кеч судорожно сглотнул. Хотел что-то спросить, но не смог даже рот приоткрыть.
– Я оставлю тебе дозу. Прошлая неделя ещё не закончилась, но она тебе пригодится.
– …з-зачем?
– Чтобы ты дожил до моего возвращения.
Сердце пацана заколотилось где-то под самым языком. Он будто проглотил маленькую птицу, и та очень старалась прорваться наружу. Едва заметная мелкая дрожь превратилась в крупный озноб. Кеч не выдержал и попытался потереть лицо трясущимися руками.
Серый, наблюдавший за ним, бесцветно усмехнулся. Челюстные мышцы приятно ныли от ощущения страха, волнами исходящего от пацана. Но ни привычного азарта, ни предвкушения светловолосый не испытывал.