Заснула в тот вечер просто нереально рано – в половине одиннадцатого; причем мгновенно. И что-то иное послужило причиной, а вовсе не чрезмерная усталость. Уставала и раньше – состояние привычное, и никак на режим отхода ко сну не влияющее.
5.
После окончания занятий в академии собрали всех преподавателей, и президентша – кто ж еще может командовать академией? Только Президент! Ни больше, ни меньше! А у нас она еще и женщина! – так вот президентша, королевна наша, торжественно возвестила о подготовке к предстоящей научной универсиаде среди академий, колледжей и ла-ла-ла, и все такое. В связи с этим усиленная подготовка студентов, отборочная комиссия, опять ла-ла-ла, - я слушала вполуха. Вряд ли попаду в пресловутую комиссию – преподаватель без стажа, да еще «полставочный». Что до моих студентов, то гениев нет, но полных дебилов тоже. Выбирайте любого. Надо натаскать, натаскаю. Было бы желание у кандидата.
Так что я сидела и рисовала чертиков в блокноте.
В какой-то момент почувствовала вдруг, что что-то не так. Даже трудно объяснить, что именно? Беспокойство.
Подняла голову, оглядела зал, преподавателей. Все нормально, вроде. Скамейка ни под кем не горит, дым из ушей не идет. Президентша продолжала бубнить про ответственность, престиж академии и прочую условно-патриотическую чепуху, половина слушателей рисовала чертиков. Другая половина дремала с открытыми глазами.
А беспокойство нарастало. Что-то нехорошее, какая-то опасность, ощущалась… слева! Да! Там у окна сидел доцент кафедры прикладной математики – мужчина лет пятидесяти, видный, спортивного телосложения, с густой шевелюрой и благородной сединой на висках. Светский лев, одним словом. Двумя словами. Так вот этот лев сосредоточено делал заметки в тетради, не отвлекаясь ни на что стороннее и даже не поднимая головы. За ним в окне золотился закат, облачка редкие плыли. Все! В чем опасность? Метеорит в окно залетит?..
И тут я заметила, что лев-доцент ничего не пишет. Более того – сидит неподвижно, замерев, с дорогой ручкой «Паркером» в руке. Заснул что ли? Или… Он дышит хотя бы?!
Потихоньку, с «извините-разрешите» через каждую секунду, я перебралась со своего места ближе к математику.
- Сергей Николаевич, - прошептала в ухо. Потом коснулась его руки с зажатым «Паркером». Холодная как лед! Боги! Глянула с ужасом. Он вообще живой?!
Скользнула по запястью, нащупывая пульс, и в ту же секунду почувствовала толчок изнутри, словно током дернуло, но не сильно и не больно. Пальцы рефлекторно сжались. Из них заструилось тепло; даже не тепло, а некая горячая субстанция, потекла из моей ладони в мужчину. Секунды три все продолжалось, не больше.
Математик встрепенулся, вздохнул глубоко, поднял голову.
- Что такое? – глянул на меня вопросительно.
- С вами все хорошо?
- Как никогда! А в чем дело? Я заснул?! Какой стыд!- покачал головой. - Надеюсь, не пропустил ничего интересного?
Заметила, что все еще держу его за руку, смутилась.
- Я, пожалуй, пойду. Раз все хорошо.
Собрание закончилось, все потихоньку расходились. Я выбралась в проход между скамейками и тут наткнулась на взгляд президентши. Ничего хорошего не предвещающий взгляд.
- Ефремова? Зайдите ко мне!
Я оглянулась на всякий случай, - вдруг еще одна Ефремова заинтересовала королеву? Тупой жест, если учесть, что Ефремова среди преподов я одна. Ну, а вдруг? Может, кто из студентов затесался?
Никого, однако! Как сказал бы чукча, оглядывая тундру. Ночью.
Возле зеркала в массивной золоченой раме – «из дворца» какого-нибудь, не меньше! Разве может Богиня отражаться в дешевке?! – президентша-ректор поправляла безупречную прическу. Повернуться к посетителю – ко мне! – величество не изволили, лишь полуобернулись.
- Бери лист на столе и пиши.
- Что писать? – я с готовностью уселась в удобное велюровое кресло. Для гостей, конечно же, не на трон – то святая святых! – но тоже ничего.
- Заявление. По собственному, - процедила королевна.
- Не поняла, - опешила я. – Как это «по собственному»?! Вы меня увольняете? За что?!
- Значит, есть за что,- она поджала губы и удостоила меня взглядом, полным неприязни.
- Не буду, - я отодвинула лист. – Пока не объясните. Это произвол. Я ничего такого не совершила, даже не опоздала ни разу! В конце-концов у нас есть профсоюз, и…