- С дамой, которую ты именуешь Любочкой, беседовать не имел ни чести, ни желания.
- Однако ж ты ее впустил!
- Вот не поверишь – дверь пожалел! Настойчивость дамы, выражаемая в усиленном стуке и дергании за ручку, могла навредить имуществу. Я оценил степень опасности и решил, что наименьший ущерб гостья принесет, дожидаясь тебя внутри. Поверь, я кого попало не впустил бы.
- Ясно, - кивнула. – Закажу стальную дверь. Постепенно. Чтоб ты не боялся ни за дверь, ни за мою табуретку, коль скоро иных ценностей у нас нет.
Сделала еще глоток. Как хорошо! Приятное тепло, расслабленность, умиротворение… Точно красной петрушки добавил!
- И она не удивилась, не спросила, кто ты?.. Вы просто молча сидели и ждали меня?
- В доме Хозяйки, - менторским тоном заметил Иннокентий, - видеть Помощника дозволительно только Хозяйке. Всем прочим – с ее разрешения.
- Ух, ты! Я прямо королевой себя чувствую! Значит, Люба, которая может разглядеть за километр соринку в чужом глазу, тебя не заметила?? Волшебство да и только!
- Так расскажешь, что произошло?
- Поверь, это скучно.
Я допила чай, ополоснула чашку, поставила ее в тумбочку. Домовой не возражал, не пытался перехватить инициативу в уборке, просто молча и внимательно следил за мной. И не сказал ни слова, даже когда отправилась к себе, задержалась на миг в дверях (которых все еще нет, но… чисто условно, что есть) и оглянулась на него.
И снова заснула, как младенец, задолго до полуночи, а в шесть утра проснулась полностью выспавшейся. Это закон подлости, конечно! Когда не надо спешить, вскакиваешь ни свет, ни заря, чувствуя себя свежей, аки молодой огурчик.
Поплыла умываться, и недоуменно захлопала глазами, увидев, что Домовой, упакованный в свой безупречный полосатый костюм с галстуком-бабочкой, сидит в коридоре, возле входной двери, на чемодане. Рядом красуется саквояж и неизменный зонтик.
- Ты куда собрался? Куда-то собрался? В такую рань?
- Доброе утро, - кивнул он. – Не хотел тревожить твой сон, но и уйти, не попрощавшись, счел невежливым.
- Уйти?
Он вздохнул.
- Три дня, отведенных мне, истекли, и более не смею злоупотреблять твоим гостеприимством. Мне прислали пару вариантов на выбор. Не слишком удачных, но… Где-нибудь закреплюсь.
А я и забыла! Казалось так привычно, что дома тебя кто-то ждет со свежезаваренным чаем, с экзотической кашей на ужин… Да вообще, что просто кто-то ждет, кто-то тебе рад! Самостоятельная и свободная жизнь, оказывается, совсем не предполагала тотального одиночества!
- Я, ну… если ты так решил… - бормотала убитым голосом. – Это твое право. Но может…?
- М?
- Тебе обязательно уезжать? Ты… остаться мог бы?
- Конечно! – широко улыбнулся он. – Меня ж распределили к тебе.
- Тогда оставайся, - я облегченно вздохнула. – Буду рада, правда! Только платить не смогу. Во всяком случае, первое время. Я ж теперь безработная.
- Ну, зачем мне твои деньги? – покачал он головой. Потом подхватил вещи и бодренько потопал в свою – теперь уже точно свою! – комнату. Оттуда донеслось, – В магазин ходить? Много ты видела в магазинах таких, как я?
- Ладно, - сдалась. – Этот щекотливый вопрос решим позже. В любом случае твой труд должен быть вознагражден, и я что-нибудь придумаю! А с покупками и сама справлюсь.
6.
С того памятного утра начался новый этап моей жизни. Вернее, тогда я еще не знала, что… много чего не знала и не предполагала, что оное существует! Не просто существует, а активно действует и развивается. Иннокентий внес в мою жизнь такие перемены, о которых и помыслить не могла! Во всяком случае, в применении к себе, к молодой девушке-лингвисту, только-только начинающей самостоятельную жизнь и карьеру.
С карьерой, кстати, пока что не очень. Я написала пару статей по заказу в Интернете, оформила реферат, - но все это так, разовые мероприятия, не приносящие ни стабильного дохода, ни удовлетворения. Временами впадала в уныние и подумывала, а не вернуться ли под теплое родительское крыло? Худо-бедно меня бы пристроили куда-нибудь… в библиотеку, например. Тепло, спокойно. Тихо. Болотце вобщем. Зато никаких эмоциональных встрясок. Можно мирно дожить до пенсии, превратившись через пару десятков лет в серенькую старушку. Ужас.
В такие моменты Иннокентий отпаивал меня чаем с дивногорскими травами, рассказывал очередной анекдот из серии « я и моя бабуля», и настроение улучшалось. На некоторое время.
- А самое смешное – не будь оно столь грустным и непонятным, что уволили меня просто ни за что! Директриса вызвала и сказала, пиши! В смысле, «по собственному».