- Разумный подход, - согласилась я. – Обдуманный.
- Благодарю, - кивнул Иннокентий. – Прошу ужинать!
Обвел рукой стол-тумбочку, на котором кроме самовара красовался горшок литра на три, укутанный полотенчиком с вышитыми красными петушками.
- Это что?!
- Каша! – торжественно возвестил он, снимая крышку с горшка. В нос ударил незнакомый аромат. Рис не рис, гречка не гречка. Что тогда? И откуда?
- Дробленая пшеница с репой, - пояснил домовой, накладывая две порции в круглые керамические чашки. – Из моих запасов. Пробуй.
- О-о! Ну, зачем ты?!..
- Брось, - оборвал он. – Это мелочи. Ты должна нормально питаться. Погубишь здоровье смолоду, нового не купишь.
Ложки для экзотической сервировки поданы деревянные, расписные. Должно быть тоже из запасов.
Я с сомнением ковырнула бурое месиво с непривычным запахом. Пшеница с репой – что за экзотика? То ли дело наши отечественные гамбургеры, чизбургеры, пасты с креветками и кетчупами всякими! Авокадо опять же!.. Чтобы не обидеть гостя, который так старался, зачерпнула немного, попробовала. Потом еще. И еще…
Выскребла остатки каши, перевела дух. Чувство приятной сытости и при этом никакой тяжести в желудке. Тепло и истома. Вот это ужин!
- Ну как? – улыбнулся Иннокентий.
- Волшебно! Даже не думала, что может быть так вкусно! Вас в колледже и готовить учили?
- Бабушкин рецепт, - скромно потупился домовой. – Правда, она еще лягушачьи лапки кладет, но я решил…
- Правильно! – не удержалась я. – Лучшее – враг хорошего. Прошу тебя, не добавляй в свои кулинарные шедевры никакой экзотики, ладно? Ни лягушачьих лапок, ни сушеных каракатиц, ни паучьих крылышек. Договорились? Хотя бы, пока ты у меня живешь.
- Паучьих крылышек? Хм! – кивнул покладисто. – Хорошо.
- И еще, Иннокентий, давай проясним ситуацию. То, что я разрешила тебе пожить здесь, не делает тебя обязанным стирать-убирать-готовить, да еще и тратя при том свои личные запасы! Ты ставишь меня в неудобное положение!
- Так ведь… - развел он руками.
- Нет! – отрезала я.
- Но ты ж ничего не умеешь, - и посмотрел грустно, по-отечески. Папаша тож! – Ничего не знаешь. Из того, что надо знать ведьме. Я просто немного помогаю. Мне не в тягость! Это моя работа!
- Может, я не умею варить кашу с лягушачьими лапками, но позаботиться о себе вполне способна! И еще.
- Да?
- Почему ты все время называешь меня ведьмой?! Вас так учили обращаться к девушке?
- Ведьма – не обращение, а уважительное подчеркивание сути.
Он хмыкнул.
- Я уже немного изучил тебя, поэтому предвижу вопрос и сразу отвечаю. Нет. «Ведьма» - это не скрюченная карга с длинным носом. Сей сказочный образ архаичен, примитивен и уничижителен! И она не старуха! Ну, не всегда. Если моя бабушка – ведьма, еще не значит, что ведьмы – бабушки по определению и вдобавок мои.
- Вы изучали софизмы логики?!
Иннокентий улыбнулся. Не без гордости.
- А могу узнать – уж прости мое первобытное любопытство! – какие признаки отличают ведьму от… обычной девушки? Я вот ничего за собой этакого не замечаю – ни желания порчу наводить, ни приворотные зелья варить! Да и бабушки нашей семьи числом так шесть, включая двоюродных и троюродных, ничем сверхъестественным не отличаются. Во всяком случае, мне о том ничего не известно.
- Если неизвестно, не значит, что оного и в помине нет! – философски заметил домовой. – И понятие «потомственная ведьма» несколько преувеличено. Настоящая ведьма в роду может быть только одна. Ну, максимум, две, и то, если род о-о-очень древний и славный. Ведьма – явление штучное.
- Ага…
- А все прочие «потомственные» - не более чем мелкие ворожейки. В лучшем случае, травницы. Если знают парочку-другую зелий.
- И им, стало быть, персональный домовой не положен.
- Персональный нет, а в жилье по распределению может направиться.
- Но ты ушел от ответа на вопрос. На первоначальный, - уточнила я.
- Разве? – искренне удивился Иннокентий. Спрыгнул со стола, начал собирать посуду.- Мне кажется, я весь вечер только и делаю, что отвечаю на твои вопросы. Притомился, извини. Давай уж закончим на сегодня?
- О! – спохватилась я. – Подожди, помогу.
- Не стоит, право. Я все сделаю. Ты отдыхай.
Ну, надо же! У меня теперь личный домработник! И такой усердный!
Иннокентий вдруг глянул на меня потемневшими глазами, начертил в воздухе какую-то загогулину и глухо произнес:
- Иханту.
- Чего?? – не поняла.
- Ничего, - он улыбнулся легко и светло, как обычно, - спокойной ночи, говорю.
- А, - кивнула устало. – И тебе тоже.
Отдохнуть, и правда, совсем бы неплохо! Денек сегодня выдался чересчур эмоциональный.
Я сползла с табуретки и поплелась в свою комнату, вяло размышляя о превратностях судьбы, то и дело подбрасывающей странные подарки – то непризнанный поэт, набивающийся в содержанки, то бескорыстный трудяга-коротышка – вроде как и нечисть, но поразительной душевной организации… Вот бы наоборот! А наоборот – это как? Поэт-нечисть?... Нет, я решительно уже плохо соображаю. Пора на боковую.