Археологический материал, находящийся в нашем распоряжении, полностью опровергает слова об «узких границах», в которых укладывается хозяйственная деятельность нашей усадьбы. Небольшие размеры печи и мельницы свидетельствуют только о малом населении усадьбы, но не о малом количестве зерновых: размеры тока и амбара говорят как раз против такого мнения. Утверждение об отсутствии скотоводства в нашей усадьбе также неправильно: в ее инвентаре, исчерпывающий список которого сделан археологом Паскви, указывается цельная большая коса, употреблявшаяся, для косьбы соломы и травы{28}, и обломки кос, а кроме того, ножницы с треугольными лезвиями, такие, которые и поныне употребляются для стрижки овец; указываются также веретена — цельное и в кусках. Штата прях не было; население усадьбы, как мы увидим дальше, вообще было немногочисленно, но шерсть здесь пряли. Чтобы держать овец, не надо было отводить для них специального пастбища: они паслись на парах, их кормили листвой и сушеными стеблями бобовых растений, служивших одновременно зеленым удобрением. Катон недаром держал у себя при оливковом саде стадо овец в 100 голов и заботился о заготовлении листвы; овцы не требовали почти никаких дополнительных расходов, и в то же время значительно повышали доходность имения и шерстью, и молочными продуктами. Не держать их было бы просто нерационально.
О наличии стада овец в нашей усадьбе свидетельствует хлев, а о хозяйственном использовании этого стада — один необычного вида прибор, найденный в виноградном точиле (рис. 47). Он состоит из двух досок эллиптической формы (большая ось 0,8 м, малая 0,7 м), соединенных между собой крепкими деревянными клепками шириной в 0,08 м, вделанными в нижнюю доску на некотором расстоянии друг от друга; высота клепок 0,66 м; верхняя доска (толщина 0,08 м) снабжена 15 отверстиями по числу клепок; она надевается на них и может по ним ходить вверх и вниз. Паскви, верно определивший назначение этого прибора как пресса, ошибся, думается мне, в определении его специального назначения, причислив его к утвари виноградного или масличного точила и назначив ему в качестве работы дожимание «мешков с оливковым отстоем». Не говоря уже о необычности такой процедуры, о которой не упоминает ни один из наших источников, самые размеры этого прибора не годятся для такого большого виноградного и масличного хозяйства, как наше: трудно представить себе, чтобы, располагая таким оборудованием для изготовления вина и масла, какое у него было, наш хозяин имел еще нужду в этом карликовом прессе. И, наконец, очень уж нецелесообразен был бы такой процесс для окончательного отжимания оливкового отстоя (amurca): отстой этот весьма ценился в хозяйстве и бывал употребляем для самых разнообразных целей. При отжиме на этом процессе он лился бы изо всех отверстий между клепками; поставить же этот прибор в чан было слишком неудобно для самого процесса работы. Прибавим еще, что ни один из наших писателей-агрономов при всей подробности их изложения, не упоминает о таком процессе ни в инвентаре виноградного хозяйства, ни в инвентаре маслодельни. Была, однако, отрасль хозяйственной деятельности, при которой такой пресс был существенно важен и даже необходим, — это сыроварение. Колумелла подробно и вразумительно рассказывает об изготовлении сыров: «деревенские жители не допускают, чтобы сыворотка лениво стекала сама по себе: как только творог станет чуть поплотнее, на него кладут тяжесть, которая и выдавливает сыворотку; затем, вынув творог из форм или корзинок <…>, его раскладывают по очень чистым полкам <…>, а когда он отвердеет, давят его еще сильнее». Колумелла, правда, нигде не говорит о чем-нибудь вроде нашего прибора, но в данном случае решающего значения это обстоятельство не имеет: скотоводство со всеми его отраслями не было специальностью Колумеллы; он не вникал здесь во все подробности и не был в нем таким знатоком, каким был, например, в виноградарстве. Кроме того, наш «давильник» мог быть чисто местным, помпейским изобретением. Выгоды его при изготовлении сыров очевидны: он экономит время и силы; сыровар помещает в этом приборе под гнетом сразу несколько сыров; сыры не пересыхают, оставаясь все время в сыворотке, из них вытекающей; постепенно оказываются готовыми один круг за другим. Большие размеры кухонного очага (1 кв. м) и всей кухни вообще (29 кв. м) делают ее как раз местом очень пригодным для ведения молочного хозяйства. В качестве погреба можно было использовать пустые, темные и холодные пространства под давильными площадками.
Рис. 47.
Где же находились в усадьбе овцы и сколько их было? То обстоятельство, что овечьих скелетов в усадьбе найдено не было, еще ничего не доказывает. Катастрофа случилась в конце августа, и овцы в ту пору стояли, разумеется, не в хлеву, а находились под открытым небом, может быть даже относительно далеко от дома. Решающее значение имеет здесь хлев и его форма. Он был просторен (28 кв. м) и выстроен так, как рекомендовалось строить именно овчарни: вытянут в длину, с дверью в длинной стене, чтобы овцы, наткнувшись с разбегу, как на волнорез, на близкую противоположную двери стену, равномерно распределялись бы по всему хлеву, а не сбивались кучей в одной его части. К моменту катастрофы здесь были три лошади, свиньи с поросятами и множество кур и цыплят. Лошади были, конечно, временными постояльцами; куры и свиньи могли прекрасно уживаться вместе с овцами. Если для свиной закуты и для дров, помещавшихся возле кухни, отвести даже 4 кв. м, то остающихся 24 кв. м совершенно достаточно, чтобы вместить по крайней мере 40 овец. Мы имеем, таким образом, хозяйство, включившее в сферу своей деятельности все главные отрасли хозяйства древней Италии, стремящегося к тому, чтобы быть независимым (идеал античного хозяйства), но отводящего виноградарству большое место.
Каково же было то земельное пространство, на котором развертывалось это хозяйство?
Вопрос об италийском землевладении, которое принято вообще считать крупным, не может сейчас решаться с той безапелляционностью, с какой решали его в XIX столетии. Слово «крупный» слишком отвлеченно, оно нуждается в некоей конкретизации: в старой Саратовской губернии крупным считалось имение, площадь которого выражалась не меньше чем четырехзначной цифрой; на севере Черниговской губернии крупным было владение в 200 десятин. Катон, несомненно, был крупным землевладельцем, располагая виноградником в 25 га и оливковым садом в 60 га. Сколько же земли было у хозяина усадьбы под Боскореале?
В ней полностью, со всеми долиями (большие глиняные сосуды), сохранился винный погреб; Паскви определил, сколько долиев содержало вино (их оказалось 72 из общего числа в 84) и высчитал их емкость, выразившуюся в среднем в 750 гл (в переводе на римский счет 125 мехов). Исходя из этого количества, попробуем высчитать размеры виноградника при нашей усадьбе.
Мы располагаем для этого несколькими цифрами: Греции, отец Агриколы, которому в последствии Тацит доведется зятем, считал, что самый плохой (в смысле малой урожайности) сорт лоз должен дать, при хорошем уходе, с югера 1 мех вина. У Колумеллы мы найдем две цифры. Три меха с югера — идеальная норма, которая в его хозяйстве, несомненно, была достигнута, но для большинства виноградарей оставалась недосягаемой мечтой. Сам Колумелла в спокойные минуты сознавал это: его слова о том, что виноградник, дающий меньше 3 мехов с югера, следует выкорчевать, сказаны в восторге творческого вдохновения, когда, глядя на изумительные результаты своей многолетней работы, он счел возможным забыть о том, что происходит в других виноградниках. Страницей выше он дал цифру более скромную: 2 и даже 1,5 меха с югера. Правильность этих последних цифр подтверждается еще и следующими соображениями. Долии для вина выделывались, конечно, стандартных размеров, причем таких, чтобы хозяину не надо было ломать голову, сколько этой винной посуды ему надо приобрести для своего виноградника. Расчет должен быть прост: на югер по долию; сколько югеров, столько и долиев. Вместимость долиев в нашей усадьбе подкрепляет эти соображения: 10–11 гл — это чуть-чуть поменьше 2 мехов, т. е. урожая с югера; при хорошем урожае все долии были полны; при среднем — часть посуды оставалась пустой, но хозяин никогда не оказывался в беспомощном положении из-за нехватки винной тары. Исходя из этого положения, мы получаем для нашей виллы виноградник в 72 югера.