Так он и сделал. Принял вправо и остановился у тротуара. Патруль проехал мимо.
Чарлз выключил зажигание. Посижу-ка я так, решил он, дам волю альфа-волнам, поброжу по разным уровням сознания. Или понаблюдаю за девочками. Изобрели бы биоскоп для возбужденных. К черту альфа – секс-волны! Сперва коро-отенькие, потом длиннее, длиннее, длиннее... пока не зашкалит.
Надо пополнить запас. Надо пополнить запас, не то я скоро полезу на стену. И вообще ничего не смогу делать. Даже сидеть вот так. Не только забуду, кто я такой, но и где я, и что происходит.
Что происходит, спросил он себя. Какой сегодня день? Если б знать, какой день, все было бы нормально. Среда, деловая часть Лос-Анджелеса. Впереди – один из тех гигантских торговых центров, окруженных стеной, от которой отскакиваешь, словно резиновый мячик, если у тебя нет кредитной карточки и ты не можешь пройти в электронные ворота. Толпы людей входили и выходили, но, рассудил Чарлз, большинство наверняка просто поглазеть. Не может такого быть, чтобы столько народу имело монету или желание покупать...
Мимо прошла девушка – в легкой блузочке, на высоких каблуках, волосы серебристые, вся наштукатурена. Хочет выглядеть постарше, отметил он. Еще небось школу не окончила. После нее не было ничего стоящего, и Чарлз снял резинку, закрывающую бардачок, достал пачку сигарет и включил радио. Раньше у него был кассетник, но однажды, изрядно нагрузившись, он оставил его в машине. Естественно, когда вернулся, того и в помине не было. Сперли. Вот к чему приводит безалаберность. Осталось только радио.
Когда-нибудь и его стянут. Ничего, можно достать другое, подержанное, практически за так. Да и все равно машине пора на слом – маслосъемные кольца ни к черту, компрессия упала.
Проплыла девушка, невольно обращавшая на себя внимание. Черные волосы, хорошенькое личико, открытая рубашка и застиранные белые брючки. Э, да я ее знаю, подумал он. Это подружка Боба Донна.
Чарлз вылез из машины. Девушка окинула его взглядом и зашагала дальше. Он пошел за ней.
На перекрестке он догнал ее и окликнул:
– Донна! Она продолжала идти.
– Разве ты не подружка Боба? – спросил он, забежав вперед, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Нет, – отрезала она.– Нет.– И пошла прямо на него; а он попятился и отступил, потому что в ее руке появился короткий нож, он был нацелен ему прямо в живот.
Уже вернувшись к машине, Чарлз заметил, что девушка остановилась, сразу выделившись из толпы пешеходов, и молча смотрит на него.
Он осторожно приблизился.
– Как-то ночью, – начал он, – я, Боб и еще одна цыпочка слушали старые записи Саймона и Гарфункеля, а ты...
...Она набивала капсулы высококлассной смертью. Эль Примо. Нумеро Уно. Смерть. И мы закинулись, вместе, кроме нее. «Я только продаю, – объяснила она.– Если я начну глотать их сама, то проем весь доход».
– Я думала, что ты собираешься сбить меня с ног и изнасиловать, – сказала девушка.
– Нет, просто хотел подвезти... Прямо на дороге?– спросил он ошарашено. – Среди бела дня?
– Ну, может, в подъезде. Или затащишь в машину... Я тебя не узнала. У меня близорукость.
– Тебе надо носить линзы, – посоветовал Чарлз. У нее очаровательные большие, темные, теплые глаза, подумал он. Значит, она не сидит на дозе. – Так подбросить?
– Ты станешь приставать.
– Нет, – сказал он.– У меня в последнее время не получается. Наверное, что-то подмешивают в травку. Какую-то химию.
– Ловко придумано. Но меня не проведешь. Все меня насилуют, – призналась она.– Во всяком случае, пытаются. Такова наша доля.
Они сели в машину.
– У тебя есть что-нибудь на продажу? Только закидывать – я не ширяюсь.
– Ладно, – задумчиво произнесла она.– Но немного. Послезавтра, если свяжусь с одним парнем.
– Почем?
– Шестьдесят за сотню.
– Черт, – сказал он.– Обдираловка.
– Это суперкласс. Я брала у него раньше. Совсем не то, к чему ты привык. Тебе еще повезло, – добавила Донна, – через час я должна встретиться с одним типом, и он, наверное, возьмет все, что я смогу достать. Твой счастливый день.
– Хорошо бы поскорее, – попросил Чарлз.
– Постараюсь...– Она открыла сумочку и вытащила маленькую записную книжку и ручку.– Как мне с тобой связаться? Да, я забыла, как тебя зовут.
– Чарлз Б. Фрек. Он продиктовал ей номер телефона – не своего, разумеется, а одного друга из добропорядочных, который передавал ему подобные послания. С каким трудом она пишет, отметил он. Еле царапает. Но хорошенькая. Едва умеет читать или писать? Плевать! Что важно у цыпочки, так это грудь.
– А ты вроде парень ничего, – сказала Донна.– Будешь потом брать еще?
– Спрашиваешь, – ответил Чарлз Фрек. Счастье, подумал он. это знать, что у тебя есть травка.
Людские толпы, солнечный свет и вся дневная суета скользили мимо него, не касаясь, – он был счастлив.
Только посмотрите, на что он случайно нарвался – совершенно неожиданно новый источник препарата С. Чего еще просить у жизни?.. Его сердце возликовало, и он ощутил на мгновение врывающийся в окна машины дурманящий аромат весны.
– Поедешь со мной к Джерри Фабину? Я отвожу ему шмотки в федеральную клинику № 3; его забрали вчера ночью.
– Лучше мне с ним не встречаться, – сказала Донна. – Джерри думает, что именно я заразила его букашками.
– Тлей.
– Тогда он не знал, что это тля... Все дело в рецепторных зонах его мозга – по крайней мере, я так думаю. И в правительственных бюллетенях так объясняют.
– Это лечится?
– Нет.
– В клинике обещали свидание. Они говорят, что он, пожалуй, мог бы... – Чарлз повел рукой. – Ну, не то чтобы...– Он снова сделал жест рукой; трудно было сказать такое о своем друге.
Донна бросила на него подозрительный взгляд.
– Уж не поврежден ли у тебя речевой центр? В твоей... как там ее... затылочной доле.
– Нет.– ответил он энергично.
– А вообще какие-нибудь повреждения? – Она постучала себя по голове.
– Нет. Просто, понимаешь, я ненавижу эти чертовы клиники...
– Смотри, впереди один из тех новых «порше» с двумя двигателями! – Она возбужденно указала пальцем.– Ух ты!
– Я знал парня, угнавшего такой «порше», – сказал Чарлз.– Вывел его на Риверсайд, разогнался до семидесяти пяти – и в лепешку. Не вписался в поворот. Думаю, он его и не заметил.
У него немедленно пошел глюк: он сам за рулем «порше», но поворот замечает, замечает вообще любые повороты.
И все на шоссе – Риверсайд в час пик, – безусловно, замечают его: такой стройный, широкоплечий, неотразимый парень в новеньком «порше», делающем двести миль в час, – и полицейские беспомощно разевают вслед рты.
– Ты дрожишь, – сказала Донна и опустила руку на его локоть. Успокаивающую, нежную руку. – Притормози.
– Я устал, – пожаловался Чарлз.– Две ночи и два дня я считал букашек. Считал и засовывал в банки. А когда мы готовы были сняться и отнести их доктору на анализ, там ничего не оказалось. Пустые банки, – Теперь он сам почувствовал свою дрожь, увидел, как тряслись руки на руле.– Ничего ни в одной. Никаких букашек, И тогда я понял, я понял, черт побери. До меня дошло, что Джерри испекся. Ошизел.
Воздух больше не пах весной. Мучительно потянуло принять дозу препарата С.
Глава 2
– Достопочтенная публика! – взвыл человек с микрофоном. – Сегодня нам представилась удивительная возможность послушать и расспросить тайного агента отдела по борьбе с наркоманией!
Он просиял, этот человек в дешевом костюме, широком желтом пластиковом галстуке и ботинках из искусственной кожи. Чересчур толстый, чересчур старый и чересчур радостный, хотя радоваться было нечему. Глядя на него, тайный агент чувствовал тошноту.
– Вы, безусловно, обратили внимание, что наш гость как бы расплывается перед глазами. Это происходит потому, что он носит то, что называют «костюм-болтунья».
Публика, как две капли воды отражавшая все черты ведущего, сосредоточенно обозревала агента в костюме-болтунья.
– Этот человек, которого мы будем называть Фред, ибо таково его кодовое имя, под которым он сообщает собранную информацию, находясь в костюме-болтунья, не может быть опознан по внешнему виду или голосу. Он похож на расплывчатое пятно и ни на что больше, не правда ли, друзья?