– Никогда…!
– Да брось ты! Ты славно воевал и хорошо правил. У тебя есть талант, ты можешь стать великим правителем. Для этого надо учиться. Или ты идёшь в моё училище. И становишься мудрым правителем. Или я поставлю тебя тиуном над десятком лесных кудо, куда заселю полсотни семей с Поротвы. Будешь ими править. Это твой потолок? Ни на что более серьёзное — ты не годен?
Кастусь шипел как рассерженный гусак, пытался найти у себя за поясом сданный боевой топор. Вадавасы накачивали его злобой, рассуждениями об утрате княжеской чести и погибели всего Великого Литовского Народа Поротвы и Нары. Но… «ночная кукушка всех перекукует».
У меня был только один беглый разговор с Елицей:
– Иване… Воевода… Что ты сделаешь с нами?
– Всё. Всё то, что я делаю со всеми остальными. Не хуже. Пока не докажите, что «хуже» — надо.
Мы не могли с ней остаться наедине, посидеть, поговорить с глазу на глаз. Кастусь ревновал бешено, вадавасы старались разжечь в нём это чувство.
«Жесток гнев, неукротима ярость; но кто устоит против ревности?».
Общение — как в тылу врага: короткие реплики, на ходу, в присутствии посторонних. Не только не делай — не давай повода подумать, что ты делаешь.
«Не останавливайся завязать шнурки на бахче своего соседа» — древняя китайская мудрость.
Здесь — не Тяньаньмэнь, но мудрости — следую.
Хорошо, что мы с ней понимаем друг друга и без слов.
Люди — разные. Я уже много раз… Не в том смысле, что вот эти — инородцы, литваки. А в том, что у них разные личные ожидания.
Одному — хлеб каждый день и отсутствие пожарищ по горизонту — «мёд и мёд», «как у Христа за пазухой». Другому — без кафтана с золотым шитьём и десятка мужиков, в бронях, с топорами за спиной и в павлиньих перьях — обида смертельная. Голыми руками порвать или со стыда утопиться.
Разговариваем. Успокаиваем. Над «приёмным покоем» — густой запах валерианы. Ещё — спирта, гашиша и опиума. Пустырник, боярышник, плоды шиповника, горицвет… таких сильных ароматов не дают, но тоже… ведрами.
«И, обращаясь к фельдшеру, старший врач сказал:
— Пишите: „Швейк, строгая диета, два раза в день промывание желудка и раз в день клистир“. А там — увидим».
Из «списка Швейка» мы используем только эти три пункта. Заворачивание в мокрую простыню, кормление аспирином и хинином — не применяем. Ввиду отсутствия. Но прогресс — не остановим!
«А там — увидим».
Хорошо, что сразу, в первые же часы, «на радостях» по поводу прибытия, заставил сдать оружие. Что в первые два дня провели самые обидные им процедуры.
По Макиавелли:
«Думаю, дело в том, что жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях — если позволительно дурное называть хорошим, — когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже.
Действуя первым способом, можно… удержать власть; действуя вторым — невозможно.
…кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид.
Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше. Самое же главное для государя — вести себя с подданными так, чтобы никакое событие — ни дурное, ни хорошее — не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью».
«Обиды нужно наносить разом…». Дополню Макиавелли: обижать, но не убивать. По возможности.
Ловить грань между обидой и мятежом. Когда приходится применять оружие и убивать. Уже не обиженных, но восставших. Причём само действие, например — обучение чистке зубов, может быть воспринято как благодеяние. Или — как основание для вооружённого восстания.
Суть — не в действии. Даже — не в подаче его. Суть — в ожиданиях людей, в той кашице, которая побулькивает у них между ушами. В их готовности обидеться. Чем вы её измерите? Каким напряжометром?