С последней трети XII в. индивидуальный террор низаритов практически сходит на нет: за 89 лет от их рук погибло всего четыре человека. Если не считать отсутствия территориального единства, их государство мало чем отличалось от владений соседний правителей.
20 ноября 1256 г. его последний глава сдался на милость Хулагу-хана, а 19 декабря после непродолжительной осады покорилась и крепость Аламут, одно имя которой наводило некогда ужас.
В последующие столетия низариты были вытеснены в Индию, где образовали мусульманскую касту ходжа, члены которой отличаются исключительно мирным нравом и заняты преимущественно торговлей, и в горы Бадахшана и Памира. Во время присоединения Средней Азии к России памирские низариты представляли собой не склонное ни к какому проявлению насилия меньшинство, подвергавшееся постоянным гонениям со стороны господствовавших в регионе суннитов.
Суть их веры: «Люди должны быть как братья, друг друга не обижать. Важно быть добрым, честным. Обряды: посты, молитвы, праздники — не важны…».
Граф Бобринский отмечал у памирских исмаилитов отсутствие фанатизма в общении с христианами и стремление сблизиться с русскими, в которых они видели своих защитников и покровителей.
Часть доктрины низаритов — пренебрежение внешней, обрядовой стороной религии, осталась прежней, но методы насилия и террора, к которым они прибегали в отношениях, в первую очередь, с мусульманами, не разделявшими их воззрений, коренным образом переменились, ибо представляли собой непродолжительную и случайную флуктуацию в почти тысячелетней истории этого направления в исламе.
Убийства десятков высокопоставленных государственных деятелей — в том числе государей, свидетельствует о появлении принципиально нового способа достижения политических целей. Именно это дает основания относить практику ассасинов к терроризму.
Они наносили «точечные удары», террористы 21 века организуют массовые убийства. Это вызвано разницей технологических возможностей.
Глава 45 7
Как всё просто!
У меня есть цель. Безусловно — благая. «Белоизбанутость» всея Руси.
Вам нравится «слеза младенца»? Точнее: сотня тысяч детских трупиков? Ежегодно? В этой стране, которая «Святая Русь».
Для «белоибанутости» нужна база. Обученные люди, материалы, технологии, деньги… База — Всеволжск.
Необходим максимально быстрый рост Всеволжска. Каждый день задержки — сотни трупиков. Каждый день. Там, на Руси.
Для роста нужны ресурсы.
Главный ограничитель роста — люди. Скорость, с которой средневековые аборигены могут измениться, могут стать «моими людьми». Впитать в себя мои ценности. Цели, стереотипы, навыки, знания…
Все остальные ограничители — обходить или уничтожать.
«Всё что есть — нужно съесть».
Максимум того, что может «переварить» община «без рвоты», без вреда для себя — должно быть.
Хлеб — обязательно.
На пути роста возникло препятствие — рязанский князь Глеб.
Тут не обычное для средневековья «пощипывание» феодального соседа — набег, полон, хабар, добыча. Он не просто жадный мироед-кровосос, он… исчадие диавольское! Он не просто у меня серебрушки тянет — он лишает «Святую Русь» её будущего, её детей!
Он этого не понимает. И не поймёт. Потому что не хочет.
Отчего во мне пробуждается священный гнев, праведное возмущение и справедливое негодование.
Короче: кипит мой разум возмущённый.
«И в смертный бой идти готов».
В «смертный» — для Глеба, естественно.
Глеб — и сам такой, и весь род его такой. Они там все такие!
Дальше у них будут: междоусобица между его сыновьями после смерти Глеба во Владимирской тюрьме. Бойня, которую устроят его внуки на съезде в Исадах, пытаясь разделить наследство его сына Романа, умершего после освобождения оттуда же, из «Владимирского централа», закончившаяся гибелью шести из них. Сбежавший в Степь и сошедший там с ума после общения с Батыем — один из внуков-убийц.
Несчастливый род. Вздорный. Неадекватный. Гнилой.
Я не могу переубедить Калауза. Я не могу заставить его. Остаётся переменить. Тайно — чтобы ответки не прилетело, и быстро — хлеб нужен в два месяца.
Как?!
Война? — Невозможна.
Восстание? — Долго.
Заговор? — Долго, дорого, нереально.
Что остаётся? Потерпеть? Помолиться? «Господь поможет»?
Ну, мрут детишки. В святорусских душегубках. И прежде мёрли. И впредь мереть будут. «На всё воля божья». Чего ты, Ванька, дёргаешься? Поставь к чудотворной иконе свечку трёхпудовую. Глядь — и полегчало. И придёт к тебе умиление и благорастворение. И прослезишься ты. В радости воспарения.