Сердце ушло в пятки. Этого я никак не ожидала. Не зная, что ответить, я только глупо таращилась на него.
- Не надо делать такие глаза. Я же вижу, как ты на него смотришь, когда тебе кажется, что никто не видит. И скажу тебе – так не смотрят на парней своих лучших подруг.
- Что? Ты что-то себе придумываешь. – От волнения и страха пропал голос, поэтому место уверенного ответа получилось нечто-то сиплое, неубедительное оправдание. Мысленно я себя на ругала за это. Надо сразу было перевести все в шутку, в итоге же я сама себе вырыла могилу. Если Дима об этом расскажет Вике, то я потеряю единственную подругу.
- Я себе ничего не придумываю. – Уверено сказал Дима. – Так что я тебя предупредил. Если ты попробуешь как-нибудь навредить отношениям Олега и Вики, то ты очень об этом пожалеешь.
- Да как ты смеешь! – От возмущения, более чем уверена, я покраснела. – Вика моя подруга. Я бы с ней никогда так не поступила!
- А симпатию к Олегу не отрицаешь. – Как-то зло усмехнулся Дима.
- И Олег мне не нравится.
- Я предупредил тебя, пончик. Даже если попытаешься рассорить их, то Олег твоим не станет. Он не любит толстых.
- Не смей оскорблять меня! – Громко выкрикнула я. Злые слезы поступали к глазам, но я старалась их сдерживать.
- Я не оскорбляю тебя. Просто говорю правду. – С этими словами Дима ушел с веранды, оставляя меня одну.
Слезы все-таки выступили на глазах, и я тихо заплакала. Да, я была толстой, но никогда еще никогда в открытую меня так не оскорблял, обычно только за спиной шептались или смотрели красноречивым взглядом. Обиднее всего было то, что всплыло это при таких обстоятельствах. Я старалась не показывать свою симпатию к Олегу, и была уверена – никто не знает о ней.
Я включила фронтальную камеру, чтобы подправить макияж. На меня смотрела красное нечто. Глаза покраснели, тушь потекла, а на щеках появились красные пятна. Красотка. Конечно, на фоне Вики я та самая страшная подружка.
Настроение испортилось окончательно. Постояв добрых пол часа на улице, я внутренне боролась между «не портить настроение окружающим своей кислой мордой и по-тихому уехать» или «я же обещала Вике следить за людьми до самого конца, поэтому стоить остаться». Рационально взвесив все возможные варианты, я пришла к выводу, что скоро все равно все начнут расходиться и ничего катастрофичного не произойдет. Тем более все равно есть Олег, который также смотрит за домом и людьми. Я же могу смываться с этого праздника жизни, где явно лишняя.
Когда я уже была возле ворот, то вспомнила, что приехали сюда мы на машине Олега, а автобусы отсюда по ночам не ходят. Поэтому единственным вариантом было такси. И пусть, что на него я потрачу последние деньги. Все-равно сейчас каникулы, в институт ездить не надо.
Свои последние пятьсот рублей на карточке я явно переоценила. Таксист гневно смотрел на меня, раздраженно постукивая пальцами по рулю. Дверцы были все заблокированы, отчего я чувствовала себя загнанным зверем.
- Можно я быстренько поднимусь до квартиры, и вынесу вам недостающие деньги? – Промямлила я.
- Девушка, думаете я такой наивный. Знаете сколько у меня таких просило до квартиры добежать! Расплачивайтесь, давайте! У меня другой вызов уже.
Слезы снова навернулись на глаза. Этот день явно можно заносить в список самых худших. Таксист, видя, что у меня правда не хватает средств, сжалился. Он милостиво дошел со мной до квартиры, где там я передала ему недостающих триста рублей. Хорошо, что мама оставила свой кошелек в прихожей. Видимо, сегодня ее вводил за свой счет новый хахаль.
Квартира встретила меня звенящей тишиной. Все соседи уже спали, слышно было только далекий лай собаки с улицы через открытое окно. Я устало прямо в коридоре скинула с себя платье и босоножки. И в одном белье дошла до кухни, где в морозилке находилось ведерко мороженого. Когда плохое настроение – ничего лучше, чем мороженное, его не может поднять. Еще бы шоколадку, но последняя закончилась вчера утром.