– Вот это материал, – радовался репортер в дверях. – Просто бомба.
– Я думала... я верила тебе, Никита. Как ты мог?
– Ну вот только не надо этих соплей наивности... Хочешь, чтобы я поверил, будто ты не врала мне? Хочешь сказать, что к твоей киске больше никто не прикасался, кроме Никиты Шварцмана?
В тот момент я испытала бешеный прилив адреналина и от всей души зарядила своему бывшему в нос. Именно так я решила поставить точку в нашем содержательном разговоре. Большую красную точку.
Уже через минуту о скандале знали все в округе.
Я брела по питлейну – узкой дороге вдоль гаражей, где механики обычно ковыряются в своих болидах и что-то без конца настраивают... Но сейчас все взгляды были прикованы ко мне.
"Ева... Ева..." – слышалось отовсюду. Доброжелатели уже справились и выложили запись в интернет. Теперь по сети расползался ролик, где проигравшая гонщица-истеричка, напившись в дрова, насилует и избивает сына олигарха.
Шикардос. Просто натуральный ШИ-КАР-ДОС!!!
Глава 3. Как меня убили. Типа
После гонки начался концерт. Выступала какая-то поп-дива – не помню, как ее зовут, но тетка очень известная. Впрочем, мне было как-то все равно. Потому что вскоре после нашего с Никитой "разговора" к трассе прилетел кортеж, и из черного лимузина появился сам папаша – Шварцман старший собственной персоной.
Должна признать, что теперь уже жалела о своем поступке. Потому что в окружении здоровых телохранителей моя попа стала предательски сжиматься. Очевидно, что человек с миллионами в кармане и связями в верхах не станет терпеть хамства какой-то девчонки. Не говоря уже о том, что ждать от Шварцманов спонсорской поддержки, как это было раньше, теперь просто глупо.
– Эх, Ева, Ева, Ева... – картинно вздохнул Геннадий Александрович, поправив золотистый галстук. – Ты меня очень расстроила своей несдержанностью. Да. Своей несдержанностью по отношению к моему единственному сыну.
Для разговора с миллиардером меня специально отвели в какую-то комнату без окон. Здесь было прохладно и тихо, словно в подвале. Я ощущала, как по спине ползли мурашки.
– Геннадий Александрович... – начала я вдруг оправдываться, но мой собеседник прервал эти слова.
– Чш-ш-ш, ребенок. Не надо этих пустых разговоров и объяснений. Я уже все видел своими глазами, – мужчина снова вздохнул и включил на телефоне запись со скандалом. Когда дело дошло до удара в морду, я заметила под его усами легкую ухмылку.
– Задала девка жару, – пробормотал амбал за спиной у Шварцмана.
– Это верно, – согласился его хозяин. – Гром-баба. Но не по-спортивному как-то, не находишь, Ева? Сломать нос неподготовленному джентльмену без трусов... Никитка от тебя такой подлости не ждал, а ты его... как ножом в сердце. Ох... что ж мне с тобой делать-то теперь, девочка моя?
– Я... мне очень жаль, что так вышло, Геннадий Александрович. Я обещаю, я клянусь, что больше такого не повторится!
– Да, да, не повторится, – закивал Шварцман. – Больше ты не причинишь нашей семьей неудобств, Ева.
От его слов я просто затряслась на стуле. Вокруг нас стояла целая толпа его личных охранников, у всех были пистолеты. А на улице сейчас темно, все люди резвятся на концерте...
Вот же дерьмо! Мне теперь точно крышка!
– Вы убьете меня? – задала я риторический вопрос.
– Хм, – ухмыльнулся папа Никиты и поджал губы, мол, разумеется, доча – еще спрашиваешь. – Ты права, я убью тебя. Умерщвлю и закопаю, будто никогда и не было такой девчушки. Ни фамилии, ни имени. Ни отчества, – с особым наслаждением процедил Шварцман. – Но я убью тебя не физически. Нет, это было бы слишком просто.
– Что?
– Понимаешь, когда бессовестный и неблагодарный человек, вот как ты, например, умирает... Какой он выносит из этого урок, а? Как я могу его проучить таким образом? Человека нет – и все, он ничего не чувствует. И даже не сожалеет о содеянном.
– Что вы собираетесь сделать со мной?
– Я убью тебя, - сделал олигарх драматическую паузу, – как личность. Как публичного человека. Как гонщицу. Понимаешь? Это... это, я полагаю, аукнется тебе куда больнее, чем простреленная головка. Раз – и уже никто не хочет иметь с тобой дело. Вчера была перспективная девочка-гонщик... Ничего, что я так называю тебя, да? А сегодня – сегодня ты никто. Ноль без палочки. Тебя теперь команды в Формуле-2 даже полы мыть в гаражах не возьмут… Стоило мне только позвонить – и все боссы конюшен в курсе. Они знают, что ты играешь не по правилам. Ты теперь не гонщица, Ева, и можешь забыть о моих деньгах. Навсегда. И скажи... скажи спасибо, что я не стал трогать твою мамку. Где она, кстати? Почему не приехала тебя поддержать на финальной гонке? Это ведь так важно для тебя...