Его тело было настолько напряжено, что он нетерпеливо поднял голову, позволив накидке открыть лицо. Эмилия, подтвердив свои догадки, действительно могла бы броситься к нему в объятия, если бы не заметила, как безумно он смотрел на неё.
Бледно-голубые глаза с красными зрачками, высокий лоб и чуть вьющиеся серебряные локоны. Губы сжались от отвращения и тем же рвением познать грязнокровку. Только сейчас осознав, как этот индивид похож на отца Фрай, её бросило в жар. Ненависть словно иссякла от осознания того, что это давно забытый родственник стоял перед ней.
Поняв, что перед Эмилией, возможно, брат отца, который никогда не защищал их от угнетения и презрительно относился к матери, она услышала отчетливое ржание коня где-то поблизости. Скучающий мужчина, расслабленно опустив плечи, посмотрел вглубь леса.
— Нда, у тебя привычка искать приключения на жопу, как и у моего нерадивого братца, — закатив глаза, он смело отмахнулся от приближения хищника. Подкусив губу, мужчина думал, что-то так ярко осенило его, то тот с трепыханием начал говорить.
— Понимаешь, Эми, сейчас дела предстоят совсем иначе, — сделав большой шаг в сторону, он заявил: — Талант то не его. Он мой, это я величайший маг. У меня много практики, только вот, — задумавшись о прошлом, мужчина хмурился, подняв лицо в небо, — сердца нет, так сказал твой Чедвик, — упомянув имя отца, он спонтанно уселся на землю, раскинув ноги и поджав друг к другу.
— Как это нет? Я же прославил его своей книгой, только вот ему пришлось писать фактически кровью, — усмешка из его тона была ясна как день, — перед тем как лично обезглавить голову твоему любимому, родному отцу, я заставил его писать. День и ночь карандаш стирался с его рук, и он стирал свои пластины ногтей. Когда он беспощадно завыл, что нет чем катать мои заслуги, я дал ему воронье перо. Ты же знаешь, что с ним можно делать?
Ужаснувшись жестокости неуравновешенного родственника, ведьма затряслась.
— Я люблю нашу династию Фрай, наши предки были талантливы, твоя кузина сногсшибательно убивала глупых людей, но твой отец. Это просто уже ошибка природы. Слишком добрый, слишком чувствительный.
Его язык болтал, не переставая, светловолосый немного затих и стал с новой силой рассказывать об этом. Резко жестикулируя и чуть ли не давясь слюной.
— Когда он сам втыкал в вену стержень пера, наполняя своей ничтожной кровью, я задумался, а как же моя нерадивая племянница. Надеюсь, её уже убили приспешники Шепфы, — остановившись, мужчина внезапно спросил: — Ты же помнишь, как меня зовут?
— Дагон Гадриэль Фрай, — ведьма с трудом произнесла его полную сущность, а сердце разорвалось от предательства, — стоит ли мне спрашивать, почему ты нас предал? — скрипнув зубами, она невольно облокотилась о ствол дерева.
— Ха! — издав насмешливый звук, мужчина безрассудно упал на землю.
Услышав звон копыт приближающегося чудовища, Дагон продолжал лежать на земле и с интересом наблюдал, как навстречу ему неслась сама смерть.
— Кровавая порода, люблю их, — полушёпотом произнёс Дагон и резко вытянул руку перед конём. Черный жрец на скорости был пойман разъярёнными ветвями. Проткнув шею животного, Фрай-старший кинул короткий смешок, приподнял голову к Эмилии. — Ничтожество, — процедив это, он переменился в лице. — Такой же, как и ты.
Гадриэль щёлкнул пальцами и безумно улыбнулся, наблюдал, как Эмилия начала исчезать в дупле дерева. Он не смог удержаться от смеха или, возможно, стона, когда увидел, как она пыталась выбраться.
Вздрогнув от мысли, что она могла не выбраться из леса живой, Фрай начала резко двигаться, попытавшись выбраться из дупла. Но все попытки были безуспешны. Вспомнив о том, что на лосинах есть карман, она с трудом просунула руку в него. Один локоть уже застрял в дереве, поэтому ведьма должна была как можно быстрее телепортировать руку. В панике она нащупала чернила на столе и попыталась дотянуться до остывшего подсвечника. Но, к сожалению, Фрай грубо сбила его вслед за чернилами, роняя всё, до чего она дотрагивалась, на пол.
Когда Эмилия почувствовала, как кто-то приближался к ней, она схватилась за мизинец возможного спасителя.
Задохнувшись, она в последний раз потянула руку на себя. Возможно, это было опрометчиво, но ей нужно было попробовать. Моментально разорвав лосины, в коре образовалась заметная трещина.
Мальбонте посмотрел, как дерево треснуло от его перемещения, и заметил заинтересованного черномага. Продолжая держать его мизинец, Эмилия моргнула от щепок, падающих на них.