«На нас двоих хватит по десять капель, иначе можно превратиться в безвольный овощ», — подумала Эмилия, не решаясь сделать глоток жидкости, которую она приготовила для Мальбонте.
Несмотря на боль, она наклонилась к метису и заглянула ему в глаза. Приблизившись к его лицу, она решительно зажала ему нос и крепко поцеловала в губы. Свободной рукой ударив его по плечу, словно побудив его приоткрыть рот.
«Как невинная монашка, Шепфа, это же надо так контролировать себя!» — подумала Эмилия.
Ведьма перекрыла метису доступ воздуха. Она почувствовала не очень приятную боль в области носа. Удержав и оттянув нижнюю губу Мальбонте, ведьма слегка прикусила её. Она заметила, как его глаза приоткрылись. Это не был романтический поцелуй влюблённых, а скорее поцелуй настойчивой девушки, которая не хотела умереть от объединяющей боли.
Ведьма сжала зубами кожицу его губы, отчего мужчина нахмурился. Наконец, ослабив давление на его нос, она смогла проникнуть в его приоткрытые губы.
Фрай передала крылатому жидкость, которую держала во рту, и поспешно отстранилась, нервно и слегка брезгливо обтерла губы об свою руку. Она ощутила лёгкую боль, которая постепенно прошла.
Эмилия, покачнувшись, постаралась отойти от этого безумного действия, но появившийся кровавый след на руке заставил её посмотреть на мужчину.
«Кусала его, а отобразилось на мне», — подумала она.
В очередной раз подняв голову, Эмилия наконец-то смогла закапать жидкость себе в рот и с облегчением опустилась на край кровати. Мальбонте быстро пришёл в себя, застегнул одежду и посмотрел на девушку. Увидев у неё на губе такой же след от укуса, он усмехнулся.
Фрай устало посмотрела на него, встала с кровати и ударила себя по бёдрам. Она попросила Мальбонте не трогать её вещи, но услышала неутешительный ответ:
— Если Чума прикажет тебе залезть в пасть дракона, ты сделаешь это или всё же постараешься избежать опасности для своей жизни?
«Придурок, он хлеще, чем марионетки!»
Голоса в голове Мальбонте снова обрушились на него, и он заметил, как образ ведьмы исчез. Эмилия увидела, что стул под метисом тоже исчез, она покачнулась и упала, как будто на пол.
Окунувшись в чёрную бездну, где нет начала и конца, она с трудом открыла глаза.
Увидев обеспокоенный взгляд Ади, Эмилия проморгалась.
— Я думал, ты на пожарника сдаёшь, — усмехнулся демон, неторопливо застегнув пуговицы на чёрной рубашке и игриво ущипнув Сэми за ягодицу.
Эмилия с грустью смотрела, как мальчишки собирались и шутили друг над другом. Ей так хотелось бы ещё поспать, свернувшись калачиком с подушкой. Она мечтала сбежать от этой жестокой реальности и наконец-то позволить себе быть счастливой. Вздохнуть свободно, не боясь умереть каждую секунду своей жизни. Отвернувшись к спинке дивана, она закрыла глаза, но в её сон ворвался ангел.
Тихонько тронув её за плечо, Сэми попросил всё же сходить в медпункт. Эмилия нехотя повернулась к нему и сказала:
— Хорошо, ещё немного посплю…
Но этого «ещё немного» не последовало. Сэми нахмурился и силой поднял её с дивана. Он осмотрел Эмилию и попросил демона помочь. Мальчишки положили её руки за голову и понесли в лазарет.
«Маскам свойственно срываться, а слёзам высыхать».Вики Уокер.
*** Сейчас. Четвёртый мир.
Солнечные лучи уже проникли сквозь тёмную ткань тюля, которая прежде скрывала их. Вики наконец смогла уснуть, несмотря на то, что её сон был неспокойным. Казалось, что утро шептало ей, что пора проснуться.
Вики обняла подушку, но внезапно её дёрнулась и приоткрыла глаза. Волна страха, что возникла в её теле, заставило девушку проморгаться. Она посмотрела на свою освобождённую руку и приподняла затекшую, закованную ногу. Ощутив знакомый металл, она поднялась и увидела обнажённую спину демона, который спал за столом.
Вспомнив, как на рассвете она увидела его возвращение, она решила снова прилечь.
— Она не узнает, — прошептал Люцифер.
Солнечные лучи согревали его спину, делая его карие глаза похожими на пламя. Мужчина улыбнулся и осторожно положил лодыжку девушки себе на ногу.
Уокер посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц и услышала то, чего нельзя было услышать в реальности. Его тихий шёпот растворился в воздухе, а за ним последовала горькая правда.