Затем вновь ложишься на спину, руками хватаясь за края ванной. Опять пытаешься
расслабиться, и вскоре тебе это удается, хотя соприкасаться с чугунной поверхностью битым
телом довольно-таки противно. Но горячая, ласкающая вода оказывает как будто лечебное
воздействие. Ты чувствуешь себя гораздо лучше. Тело находится в полу невесомом
состоянии, руки касаются бедер, глаза закрыты.
Теплота разливается по измученному телу, и ты испытываешь подобие возбуждения,
полового возбуждения. Это кажется занимательным, – у тебя давно не было секса, и ты не
против того, чтобы снять сексуальное напряжение, занявшись онанизмом. Ты нежно
гладишь руками внешнюю и внутреннюю стороны бедер, но гениталий намеренно не
касаешься – хочешь растянуть удовольствие. Ты подносишь руки к груди и также нежно
ласкаешь напрягшиеся в воде соски, затем гладишь живот, легонько задеваешь промежность
и снова поглаживаешь ляжки. Некуда спешить, думаешь ты. «После всего случившегося я
имею право приласкать себя». Ты крепко обхватываешь руками набухший член и мошонку.
Ты сжимаешь руками промежность и запускаешь пальцы во влагалище.
69
Но стоило только прикоснуться к гениталиям, как душевой шланг, прикрепленный к
стене и недавно тобой задетый, срывается со штыря и, задорно просвистев в воздухе, ударяет
тебя металлической насадкой по лбу, затем по левой ключице, затем (влекомый на дно) по
правой коленке и, наконец, по левой голени. Половое возбуждение моментально спадает.
- Ну за что мне все это?! – стонешь ты в голос. – Так нечестно!
Обозлившись на сантехнику и всю свою жизнь, ты встаешь в полный рост, осторожно
намыливаешься, смываешь пену и вылезаешь из ванной. Заворачиваешься в полотенце и
открываешь сток. Бережно вытираешь свое тело. Халат.
Ты покидаешь ванную комнату с обиженным видом.
* * *
Время обеда подошло к концу. Зоя Григорьевна распрощалась с продавщицами
«Столовой №1» и поспешила обратно в свою лавку, где она работала вот уже двенадцать лет.
Это был маленький книжный магазин, каких полно по всей территории бывшего Советского
союза, торгующий беллетристикой, классической русской литературой и канцелярскими
товарами. Зоя Григорьевна даже помнила те перестроечные времена, когда на ее прилавках
скандально красовались рулоны туалетной бумаги и жевательная резинка – как и следовало
ожидать, они расходились не в пример лучше книг.
Из столовой в лавку продавщица возвращалась своим обычным маршрутом: не через
дворы, которых она побаивалась в любое время суток, а по Пушкинскому переулку (в городе
Вышнем также имелись три пронумерованные Пушкинские улицы, Пушкинская площадь и
драматический театр имени Пушкина – градоначальники настаивали на том, что поэт часто
останавливался в Вышнем и даже жил здесь, но, конечно же, это была легенда). Зоя
Григорьевна шла медленно, лакомясь свежим воздухом и щурясь от солнца. Как обычно у
нее слегка побаливало сердце, но в целом она чувствовала себя хорошо и, естественно, не
подозревала, что вскоре станет свидетельницей зловещего явления.
В тот день посетители столовой, падкие до городских сплетен, на все голоса обсуждали
убийство издателя Беленького и чреду странных пожаров в общественных библиотеках. И
абсолютно все, не сговариваясь, с уважением смотрели на пенсионерку Зою Григорьевну,
кротко поедавшую в дальнем углу свою порцию картофеля с тушенкой. До сих пор область
ее деятельности ни у кого не вызывала интереса, но после пронзивших город
окололитературных скандалов тихая продавщица из книготорговой лавки превратилась в
своего рода посвященную, ведь она всю жизнь работала только с книгами. И кто бы мог
подумать, что литература – это так опасно!
Именно благодаря Зое Григорьевне, продавщицы «Столовой №1» узнали (и передали
дальше), что из сгоревших библиотек похитили вовсе не ценные антикварные издания, как
утверждалось в средствах массовой информации, а напротив – полные собрания сочинений
канонических русских и советских авторов (по одному комплекту от каждого), выпущенные
в советские же времена и имевшиеся чуть ли не в каждом доме. С самой Зоей Григорьевной
этой странной информацией поделилась ее старая знакомая и бывшая коллега – работница
уничтоженной библиотеки.
- Я работала там до того, как перейти в книжный магазин, и своими глазами видела