— Перед тобой нечего греха таить: нет у меня
в доме ни единой копейки. Обожди маленько,
заработаю — с лихвой заплачу. Право слово —
заплачу.
Поп не захотел и речей стариковых слушать:
- - Коли нет денег, не смей и ходить сюда!
— Что делать? — думает старик. — Пойду на
кладбище, вырою как-нибудь могилу и похороню
сам старуху.
Вот он захватил топор да лопату и пошел
на кладбище. Пришел и начал могилу готовить:
срубил сверху мерзлую землю топором, а там
и за лопату взялся. Копал, копал и выкопал
котелок. Глянул — а он полнехонько червонцами
насыпан, как жар, блестят!
Крепко старик возрадовался:
— Слава тебе, господи! Будет на что и похоронить
и помянуть старуху!
Не стал больше могилу рыть, взял котелок
с золотом и понес домой.
Ну, с деньгами, знамое дело, все пошло, как
по маслу! Тотчас нашлись добрые люди: и могилу
вырыли, и гроб смастерили. Старик послал
невестку купить вина и кушаньев и закусок
разных— всего, как должно быть на
поминках. А сам взял червонец в руку и потащился
опять к попу.
Только в двери, а поп на него:
— Сказано тебе толком, старый хрен, чтоб
без денег не приходил, а ты опять лезешь!
— Не серчай, батюшка, — просит старик,—
вот тебе золотой — похорони мою старуху. Век
не забуду твоей милости.
Поп взял деньги и не знает, как старика
принять-то, где посадить, какими речами умилить:
— Ну, старичок, будь в надежде, все будет
сделано.
Старик поклонился и пошел домой, а поп
с попадьею стали про него разговаривать:
— Вишь, старый чорт! — говорят. — Беден, беден,
а он золотой отвалил. Много на своем веку
схоронил я именитых покойников, а столько
ни от кого не получал.
Собрался поп со всем причтом и похоронил
старуху, как следует.
После похорон просит его старик к себе помянуть
покойницу.
Вот пришли в избу, сели за стол, и откуда
что взялось — и вино, и кушанья, закуски
разные, всего вдоволь.
Гость сидит, за троих обжирается, на чужое
добро зазирается.
Отобедали гости и стали по своим домам расходиться.
Вот и поп поднялся. Пошел старик
его провожать и только вышел на двор—поп
видит, что со стороны никого больше нету,
и начал старика допрашивать:
— Послушай, свет, покайся мне, не оставляй
на душе ни единого греха — все равно, как перед
богом, так и предо мною: отчего так скоро
сумел ты поправиться? Был ты мужик скудный,
а теперь на поди — откуда что взялось! Покайся-
ка, свет, чью загубил ты душу? кого обобрал?
— Что ты, батюшка! Истинною правдою признаюсь
тебе: я не крал, не грабил, не убивал
никого. Клад сам в руки достался.
И рассказал, как все дело было.
Как услышал эти речи поп, даже затрясся от
жадности. Воротился домой, ничего не делает —
и день и ночь думав!:
— Такой лядащий мужичишко и получил эдакую
силу денег! Как бы теперь ухитриться, да
отжилить у него котелок с золотом?
Сказал про то попадье. Стали вдвоем совет
держать. И присоветовали:
— Слушай, матка, ведь у нас козел есть?
— Есть.
— Ну, ладно! Дождемся ночи и обработаем
дело, как надо.
Вечером поздно притащил поп в избу козла,
зарезал и содрал с него шкуру совсем: и с
рогами и с бородой. Тотчас натянул козлиную
шкуру на себя и говорит попадье:
— Бери, матка, иглу с ниткою; закрепи кругом
шкуру, чтоб не свалилась.
Попадья взяла толстую иглу да суровую нитку
и обшила его козлиною шкурою.
Вот в самую глухую полночь пошел поп
прямо к стариковой избе. Подошел под окно
и ну стучать да царапаться.
Старик услыхал шум, вскочил и спрашивает:
— Кто там?
— Чорт.
— Наше место свято, — завопил мужик и начал
крест творить да молитвы читать.
— Слушай, старик, —говорит поп, — от меня
хоть молись, хоть крестись, не избавишься.
Отдай-ка лучше мой котелок с деньгами, не то
я с тобой разделаюсь. Ишь, я над твоим горем
сжалился, клад тебе показал, думал — немного
возьмешь на похороны, а ты все целиком и заграбил.
Глянул старик в окно — торчат козлиные рога
с бородою: как есть нечистый.
— Ну его совсем и с деньгами-то, — думает
старик. — Наперед того без денег жил и опосля
без них проживу!
Достал котелок с золотом, вынес на улицу,
бросил на землю, а сам в избу поскорее.
Поп подхватил котел с деньгами и припустил
домой.
Воротился:
— Ну,—говорит,—деньги в наших руках. На,
матка, спрячь подальше да бери острый нож,
режь нитки да снимай с меня козлиную шкуру,
пока никто не видал.
Попадья взяла нож, стала было по шву нитки
резать, — как польется кровь как заорет он:
— Матка, больно, не режь! Матка, больно,
не режь.
Начнет она пороть в ином месте — то же
самое. Кругом к телу приросла козлиная шкура.
Уж чего они ни делали, чего ни пробовали,
и деньги старику назад отнесли — нет, ничего
не помогло. Так и осталась на попе козлиная
шкура.
ЖАДНАЯ ПОПАДЬЯ
В одном селе жил поп и попадья. Рядом с ними
жила старушка. Старушка та была бедная,
только и хозяйства у нее было, что курочки.
А попадья возьми, да и начни у нее красть курочек.
Только и видела старушка своих курочек!
Плохонькая была старушка. Она знала, кто
у нее таскал кур, но никогда не роптала, а говорила:
— Бог с ним. Пускай берет, ему больше надо.
А попадья берет и берет курочек. Дошло до
того, что остался один петух.
На другой день вышла старушка раненько
кормить петуха, а нет уж и петуха. Она опять:
— Бог с ним. Пускай берет. Ему больше
надо.
Вот дождались великого дня. Поп пошел
к утрене, отправил утреню, а пока зазвонят
к себе, пошел домой. Приходит домой, а попадью
узнать нельзя : вся обросла перьями. Он
испугался, спрашивает ее:
— Что с тобою сделалось?
Она ему тогда и призналась:
— Так и так: покрала я курочек у той старушки,
так, видно, бог меня за то и покарал.
Поп тогда к старушке:
— Христос воскресе, бабушка!
- Воистину воскрес!
— У вас, кажись, тут кража случилась?
— Нет, бог миловал, у меня все цело.
— Как нет? Я слышал, что у вас курочки
пропали?
— Кто взял, что ж, батюшка, бог с ним.
Ему, может, больше надо.
— Как же так, бабушка? Вас обидели, а вы