- Слушай, Семён, у меня же друг есть в деревне. Старовер Древлин.
- Да ты что? Познакомишь меня с ним? Очень интересно пообщаться.
- Конечно познакомлю. У него и детишек куча, просто замечательные детки, а пока рассказывай дальше. Куда тебя привела дорога духовная?
- Очень правильное слово- 'привела '. У меня создаётся впечатление, что в трудные минуты меня вёл Господь. Я надеялся найти работу в Польше после окончания семинарии. Не тут-то было! Отношение поляков к русским стало заметно ухудшаться. Работы не было. Всё, приехали! И тут поступает предложение от моего однокурсника-поляка: «Семён, группа “шишек “ собирается на Афон. Им нужен сопровождающий священник с польским, русским и греческим языком. На худой конец, с английским. Поедешь?» Я, конечно, ещё не был священником, но семинарию-то уже закончил. Конечно я согласился. После окончания поездки приютил меня Свято Пантелеимонов монастырь. Там как раз нуждались в молодых иноках. Через несколько месяцев принял малый постриг и получил имя Серафим. Вот так вступил я на тропу монашества. И тропа эта становилась труднее с каждым шагом. Через несколько месяцев пребывания в монастыре, направили меня в скит, состоящий из нескольких калив, отдельно стоящих домиков в горной местности. В каждом домике жили от двух до шести монахов. Занимались они рукоделием: сувениры, иконы. У каждой каливы был огород. Естественно, было и водоснабжение из колодцев или речки. В этом скиту была одна ксерокалива, в которой не было водоснабжения. Нужно было собирать дождевую воду. И добираться до ксерокаливы можно было по горной тропе. Купили эту ксерокаливу в начале 20 века два монаха из России. Один из них уже преставился, а второй не мог обслуживать себя. Меня к нему и послали в помощники. Главный принцип был как у бенедиктинцев: « Ора ет эра. Молись и работай.» По началу я думал, что не выдержу такой нагрузки: возделывать огород и носить в мешках землю для подсыпки. Ремонтировать старый дом. Мастерить сувениры для туристов, ухаживать за соседом, который уже не вставал с лежанки. Через три года сосед отдал Богу душу, завещав мне ксерокаливу. Забыл сказать, что в ските каливы можно было продавать или передавать по наследству. Таким образом, я стал отшельником. Я надеялся, что настало время уединения, молитв и размышлений, но эффект был обратным. Дело в том, что на Афон приезжает очень много паломников. Этот приносит большой доход. За три года в нашей ксерокаливе не было ни одного паломника. Не было желающих ползти в гору по узкой тропе, если такие же каливы внизу. И вдруг чуть не каждый день по рации стали сообщать, чтобы паломников встречал. Скитов на горе много, а отшельники стали редкостью, поэтому и хотели паломники пообщаться, посмотреть, как живётся отшельнику. И в этом я тоже промысел Божий вижу. Однажды Калининградец из группы паломников предложил мне стать священником в новом храме, который он с товарищами строит в Калининграде. Желательно, чтобы я принял участие в строительстве и оформлении храма. Может быть, я и отклонил бы это предложение, но уже явно чувствовалось охлаждение отношения к русским монахам на Афоне. Я прошёл через процедуру Рукоположения на Афоне, на которое потребовалось определённое время. Потом продал свою ксерокаливу и приехал в Калининград. Очень рад встретить здесь родственную душу. На этом мы расстались. Я пообещал Семёну организовать встречу со староверами, но это оказалось не просто. Старовер Антон Павлович Древлин не горел особым желанием знакомиться со священником. Я рассказал о судьбе моего бывшего матроса. Упомянул, что он относится с большим уважением к протопопу Аввакуму и к староверам. Добавил, что Серафим очень хотел бы посмотреть на икону Аввакума, которую Древлин поставил между двумя соснами. «Ты и об этом рассказал, -улыбнулся Палыч,- Ладно, пусть приходит.» Согласовали время встречи, чтобы у Серафима был выходной и у Древлина была возможность встретиться. Вначале я полагал, что можно сделать это на моём участке, но Древлин возразил: «Не буду я снимать икону, чтобы показать её. У меня встретимся и поговорим.»
В назначенный час мы пришли к староверам. Я думал, что Серафим наденет рясу иеромонаха, но он предпочёл мирскую одежду. Нас встретили человек десять староверов, не считая детишек- мал мала меньше. Для начала пошли к иконе Аввакума, расположенной на перекладине меж двух сосен. Серафим встал на колени и начал читать молитву, все староверы тоже опустились на колени. После молитвы вся их настороженность испарилась. Антон Павлович пригласил всех к столу. Была среда, постный день для староверов. На столе была картошка, грибы, квашеные огурцы и капуста. Были и две бутылки домашней наливки на бруснике. Беседовали часа три на разные темы. Расскажу о том, что запомнилось. Староверов очень интересовала жизнь на Афоне. Серафим честно заявил, что Афон меняется и становится более туристическим объектом, нежели чем пристанищем Веры. Сказал, что ближе его сердцу старые, намоленные истинными верующими церкви, а не новые златоглавые храмы. Когда наступила пауза, я задал, мучивший меня вопрос: «Недавно я слушал запись лекций психиатра Юнга. Он очень подробно рассказывает о сознании, подсознании, о древних слоях подсознания. Сказал фразу, что иногда человек ведёт себя абсолютно странно. Как будто в него вселился бес. Он назвал другой термин, но староверы его не употребляют. Как учёный, он не мог объяснить из каких глубин подсознания это всплывает. Мне кажется, что бесы существуют. Просто человек не может их увидеть.»