Вчера, между тем, встретился Сашу Скидана и все компанию, а у него, оказывается роман с некой Ж. из Бруклина и все вокруг него зацвело белыми лилиями… просто не жизнь а моруа какой-то. Стали пить вино и вдруг охватила меня такая скука, что бросил я все и укатил на «сотне» домой. Наверное, это и есть зависть.
Милый Аркадий,
просто шокирована Вашим переводом книги Лин. Перевод замечательный, такой, какой мне даже было сложно представить, читая ее книгу. С Вашим переводом не просто видно качество ее прозы, но оно, кажется, даже каким-то образом улучшено, «взведено до предела», — одним даже, возможно, Вашим присутствием в тексте. Что касается фотографий для Байарса, может потребоваться еще несколько дней, так как М (есть) должен их извлечь из одного из 60 ящиков с различными архивными документами, хранящихся у него дома. Этот бедный путешественник до сих пор, после своего переезда из Нью-Йорка в Калифорнию, не распаковался. Надеюсь, что по времени мы успеваем.
А как Вы? Сегодня воскресенье, и наконец-то я сижу за компьютером, пытаясь «писать». Ведь как Вы правильно заметили, все должно быть написано до 37. А потом — дуэль, растерзанная роза на снегу, одинокая перчатка, и вот уже трусят дрожки в направлении Смоленского кладбища…
Милый Аркадий, что же это за такой парщиковский Пингвин? Это Вы Парщикова Пингвином называете или он действительно, так сказать, его имеет в своей собственности (по наследству достался)?
Статья у Вас про Левкина получилась прямо-таки какая-то эсхатологическая, Левкин и Левинас, Левкин и Левиафан. Буду читать. А про короткий рукав все правильно. Похожие вещи здесь говорили и про Дукакиса. Но знаете ли Вы, чем занимается сейчас Боб Дол? Он зазывает всех мужчин лечить erectile disfunction (эвфемизм, который сейчас предпочитают американцы) на страницах «Нью-Йоркера»!
Я буду читать «Историю О». Я буду тоже всем задавать стиль, как Мэрилин Монро. Мне запомнилось, как «солдат умирал». И про нефть. Но вчера, во время чтения, полетели пробки. Остановились часы. Наверно, так банкротятся души. Так вот, в Нью-Йорке есть женщина Мэри. Которая создает фонд Набокова. Послушай, Аркадий, эта Мэри — правнучка Светланы Зиверт, на которой Набоков почти что женился. Хорошая будет глава для книги «Почему я ненавижу Набокова».
Душа принимается безвозмездно. Квитанция будет выслана фельдьегерной почтой. О вопросах… Мне становится все яснее и яснее прорезающий небосклон горизонт. (Не говорите, что у вас статья — у вас не статья, у вас роман с придыханием, а посему никаких требований как к критической статье не может быть и в помине). Рита, скажите мне по секрету полное имя и название его бывшей галереи. Мне это нужно, чтобы начать говорить с людьми. Сейчас, увы, многих нет, поразъехались, но к августу основные силы начнут подтягиваться. Вообще по срокам такие проекты расчитываются на год, а то и больше, но начинаются с года. Финансирование вероятно будет со стороны Сороса, если удастся. Посмотрим, я даже начинаю подумывать о Москве. Словом, утишьте сердце друга и скажите, что покуда каникулы, он может особо не волноваться — направление его мысли мне ясно. Сегодня посмотрю начало перевода Лин. Непременно что-то перекину. Обнимаю — а.
Не скучайте, вы всегда можете все изменить. Но лучше чтобы все менялось само собой 8-).
Милый Аркадий,
как поживает Ваш распущенный розой желудок?
Не потому ли обе статьи начинаются с холодильника? Помните, у Шаламова? «Вечером играли в карты у конногвардейца Наумова». Или я путаю. Или это из «Пушкинской дамы». На самом деле здорово: «как-то мы ужинали с Норманом Ростеном». «Как-то мы хотели поужинать с Экер, мотоцикл сломался». Исправьте dreem на dream (если имеется в виду голубая мечта). Глюклю и Цаплю, в совокупности с полуслезливыми, истинно живагскими метастазными письмами Матвеевой Б., читать не смогла. У Бланшо запнулась на родах и Сиренах. «И слышно пение Сирен. Очевидность его…»
В общем, «его» меня сбило. Мои сирены воют как кошки. На душе скребет якорем. Какие все же существуют 2 вида литературы? Ну один — безопасный, это я вычленила. А второй какой? Помните, художник Коровин всегда умудрялся поставить красочное пятно (буквально, пятно из краски) на новый пиджак? — не любил новых вещей. У Сати висело двенадцать вельветовых костюмов в шкафу, все ненадеваны (обнаружены были после смерти). Была где-то статья про Жириновского, который всем трусам предпочитает «Fruit of the Loom». А тем временем Боб Дол (карандаш всегда в левой руке, ибо правая повреждена на войне) рекламирует erectile disfunction.