Словно Ленин, вождь мирового пролетариата, я, со скорбью о судьбах человечества на лице, был на руках доставлен к реке, в которой сидел, насупившись, Герман, и запущен в полет вверх тормашками.
Бульк!
А Герман, пессимист и утопист, так и сидел в реке, не пробуя убежать. Впрочем, скорей всего, шансов избежать повторного макания у него было мало, а «утописты» мы теперь с ним на пару.
— Бе-бе-бе! — дразнились самые мелкие.
— Фу-у-у-у! — показывала язык Пестре-Ви, одна из первых заводил этой банды.
— Все мальчишки дураки! — выкрикивали те, что постарше.
— Ха! — скрутила кукиш Деметра с утонченной грацией, присущей истинной леди.
— Ну что, брат Герман, будем мстить, и мстя будет страшна? — Я сделал страшную мину после всплытия рядом с товарищем по несчастью.
— Улич! Как же они достали! — Мальчишка чуть ли не ревел.
— Так! Ну-ка соберись, ты мужчина, а мужчины не плачут! — Я обнял его за плечи. — Сейчас мы им устроим!
Уже готовое плетение «Эббузова кулака» с помощью «Мака» я разложил на части, быстро удаляя ударную мощь, немного убирая закачку энергии на контур силы. Просто и со вкусом сорвавшееся заклинание вздыбило пенную волну пополам с прибрежными водорослями и придонным илом, окатывая стоящих мучителей на берегу по вектору заданного направления.
Кулдых! Миниатюрное цунами ударило по берегу, сбивая с ног девочек, после отката похожих невесть на что — в траве, побитом камыше и черной «муляке» со дна реки.
— У-у-у-у-у!
— А-а-а-а-а!
Ну вот, теперь с той стороны начинают реветь, так никаких сил не хватит всех бегать успокаивать. Придерживая за руку мальчика, выполз из реки, собирая в кучу наш женский коллектив, пытаясь успокоить и хоть немного привести их в порядок. Так, считаем, раз, два, три… где еще? А вот вижу, четыре, пять, все? Рыжульки все, еще Пестик и Деметра где-то, ах вот они, унесенные прибоем, хныкают.
— Так ну-ка собрались! — Умаявшись, я прикрикнул на них, сердито уперев руки в бока. — А то вечером никаких сказок!
— Ну, Улич!
— Так нечестно!
— Ну не надо! — тут же заголосили они уже на пару с Германом, так как сказок я знал много и частенько вечерком перед сном радовал ребятню, с удовольствием их пересказывая.
Ну что поделаешь, не покривив душой, могу сказать, что дети — самый благодарный слушатель. Кто знает, тот поймет, какое счастье радовать ребенка, пусть и такой, казалось бы, безделицей, как сказка. Хотя, к моей радости, как правило, мои рассказы приходили послушать и баронесса с графиней, подхватывая на руки ребятню помладше и баюкая их на руках. Даже старик Дако и то периодически приходил послушать, тихонечко сидя в кресле и местами многозначительно по Станиславскому хмыкая.
В такие вечера я был счастлив, что тут сказать, очень долго в своей жизни я оставался одинок, не зная радости семейного круга и тепла. Семья, незнакомое до сих пор слово, неожиданно ласково легло мне на сердце, будоража память, урывками заставляя вспоминать далекое прошлое, когда я был таким же сорванцом и были живы мои родители, такие молодые и красивые, такие добрые и любимые.
— Ир-р-р, эх!
— Ир-р-р, эх!
Из задумчивости меня вывели удары весел об воду. Малышня замолчала, так же как и я, поворачиваясь на звук, идущий от реки, где неспешным ходом в мерном дружном ритме шли три больших корабля, при виде которых тревога кольнула сердце.
Контуры хищника, высокие борта, увешанные щитами, весельный ход. Речка невелика, от силы в месте, где мы стояли, метров пятнадцать, ну, может, под двадцать, поэтому нам прекрасно была видна вооруженная команда на судах. Бородатые диковатого вида мужики в кольчугах поверх шкур.
— Ир-р-р, эх! — В унисон команда била веслами под простенький ритм, но довольно ходко и бодро идя по воде.
— Демочка! — подозвал я посерьезневшую Деметру. — Скорым шагом в замок, всю мелочь доставишь и сдашь на попечение баронессы или графини, сама бегом к Гаричу. Пусть поднимает солдат, всех к Касприву.
— А ты? — Пестик прижалась ко мне, обхватив испуганно.
— А я следом за гостями.
Ребятня, подгоняемая старшей Деметрой, скрылась в зарослях камыша, оставляя меня одного на берегу. Последний, замыкающий корабль уже скрылся из виду. Недолго думая, я скинул с себя сапоги и рубаху, оставляя лишь легкие штаны, которые не будут мешать при заплыве. Берег с небольшой отмелью, посему я спокойно спустился в воду, пройдя вперед и уже оттуда выплывая на течение, аккуратно и экономно сплавляясь вниз, следом за ушедшими судами.