Бум-бум-бум! – Билось сердце.
Убить-убить! – барабаны уже кричали.
-Выжить-Выжить-Выжить! – перекрикивали сердца.
-Руби-руби, - кричал он своим на стене, отмахиваясь от врагов мечом. - Грызи его, лять твою! – видя, как солдат из его двадцатки, сходится в рукопашной схватке с врагом, он орал, срывая голос, зная, что уже не успевает помочь.
Страшный как сам дьявол, испачкавшись в своей и чужой крови, раненый, он, не чувствуя боли и усталости, рубил, колол, при этом орал матом, брызгая слюной,
«Гаврилов жив, значит жить и нам», - думал солдат и офицер, так же рубил и колол врага.
Сплотившись душевно, воины, раз за разом теряя своих, все же уверено держали защиту, не давая врагу взобраться на стены. Бой продолжался много часов.
После боя, неровной, слегка пьяной походкой, кавалер ордена третьего полка старший офицер Гаврилов, вышагивал по крепостной стене.
От роты остались жалкие лохмотья. Полегли офицеры Рузвич, Шагаев, Сашка – Пушка, как ласково звали за глаза солдаты веселого, кудрявого поэта-задиру. Остатки солдат стекались под его, Гаврилово крыло. «Гордись отец, - думал Гаврилов, - этого ли ты ожидал от распутного сынка?».
Что-то свистнуло, ударило не сильно, но весьма болезненно, и Гаврилов потерял сознание.
Много лет назад.
Сколько они провели в новом мире, Второй не знал. Он просто молча следовал за Первым, который выглядел так, словно скинул тяжелую ношу с плеч, и ступал легко по новой земле. Даже трость, с которой он не расставался, нужна была только для виду – помахивая ею, насвистывая какую-то песенку, не слышанную ранее Вторым, Первый с легкостью перескакивал через лужи и глубокие ямы, которые попадались на его пути. Второй не мог поверить своим глазам – сколько он помнил Первого, тот всегда хромал. То ли воздух нового мира был лечебным, то ли Первый в делах просто забыл, что у него что-то болит, но результат был буквально на лицо – повелитель молодел на глазах, каждый момент времени «скидывая» по паре-тройке годов.
Там, где ступал Первый, оживала земля. Деревья и трава росли просто на глазах – Второй не успевал следить, как болото превращалось в густой, очень красивый лес. Второй даже тер глаза – не верил он, что все, что он видит, на самом деле происходит вокруг него.
Живности, привычной им, еще не было, но, как подумал Второй, за этим дело не станет – чудеса, которые показал Первый и дали жизнь этой земле, так просто не закончатся.
А, между тем, прекратился постоянно идущий здесь дождь, небо «рассосалось», из темно-серого, превратившись в голубое, воздух, густой и тяжелый стал легким и…
-Какой воздух хороший, - вздохнул Второй полной грудью, - не такой как у нас.
-Да, Второй, - Первый, остановившись, повернулся к своему компаньону, - и это только начало. Да, нашему миру пришел конец, но, может быть, этот мир избегнет его участи. По крайней мере, я надеюсь на подобный исход.
Второй только склонил голову перед Повелителем. Как же глуп он был, торопив его! Да, каждую минуту в том, уже бывшем мире, погибают люди, но..
И Второй словно очнулся.
-Повелитель! – Воскликнул он, - неужели нельзя было привести сюда людей и потом дать им это все, - он развел руками, - они же гибнут десятками и сотнями там! – Кричал Второй, понимая, что Повелитель не стерпит подобного обращения к себе. Но Первый, ранее скорый на расправу, даже над близкими и любимыми, оставался спокоен, отчего Второй вместо того, чтобы распаляться, внезапно замолчал, словно увидев себя со стороны. Он, проживший всего пару сотен лет, и Первый, который, сколько он себя помнил, уже был в «возрасте». Какая глупость, указывать старшим, особенно если все равно не способен ничего изменить!
-Тяжелые времена, Второй, - вздохнул Повелитель и не закончил свою фразу. Но Второй все понял и без него.
А дальше дни, в человеческом понимании, тянулись за днями. Первый все так же шагал без устали, молодея день за днем, превращая грязный, дождливый мир, в цветущий сад, Второй отгонял плохие мысли о том мире. «Прошлое должно остаться в прошлом», - успокаивал себя он.
И в один прекрасный миг Первый просто исчез. Ну как исчез? Второй, проснувшись утром, лежа на теплой земле, согретой солнцем, его просто не обнаружил.
Сколько суток минуло, он не считал, но Первый вернулся молодым мальчишкой со смешными пушистыми усиками, не видевшими бритвы. За собою мальчишка с трудом тащил любимую трость Повелителя, которая весила весьма прилично – не всякий мог поднять ее.