Он будто наяву увидел её увеличенные этими стёклами тёмные глаза, уставившиеся на него тревожно и строго.
— Почему у неё… у Доротеи этой, спиногрыза отняли? — тряхнув головой, хмуро осведомился Кей. — Почему при ней не оставили?
Заяц философски пожал худыми плечами.
— Другой хозяин покупал только малых детей, чтобы растить прислугу. Покупал задёшево, но ведь при матери дети и вовсе ничего не стоят. Просто лишний рот, и только Иисус знает, вырастет дитё или помрёт… а тут — польза. Ну вот, наследники хозяина Джорджа и продали Доротеиного мальца. А саму Доротею купила мисс Лора. Мисс Лора Хендерсон — так хозяйку звать.
— А мужик её где? Ну, Доротеин? — продолжал допытываться Кей. Ему почему-то захотелось узнать всё про эту девчонку, которой не повезло родиться в таком вот паскудном месте, где детей отбирают у мамок. В Алабаме этой сраной!
Подумав об этом, Кей вдруг вспомнил, как он, лёжа на телеге, упорно пытался что-то сообразить и сопоставить — из того, что было сказано или сделано вокруг него за время его собственного мерзотного пребывания в Алабаме. Но что?
Всё-таки у него в башке, видать, ещё не все ролики встали на место.
— Муж у неё от чёрной лихоманки помер, как и хозяин Джордж, — спокойно объяснил Заяц, деловито расковыривая палочкой золу в костре. Спустя минуту он извлёк оттуда несколько чёрных дымящихся кругляшей. Подул на них, разломил один, и Кей сразу узнал картошку. Он взял разломанный, исходящий вкусным паром клубень из рук Зайца и принялся жадно есть, жалея, что тут нету соли.
— А куда мы теперь ползём? — спросил он с набитым ртом, чувствуя, как на зубах хрустят угольки, и стараясь говорить медленно и без тех словечек, которых Ай явно не понимал.
Тот торопливо дожевал свою картофелину, шмыгнул носом и отрапортовал:
— На плантацию хозяйки нас везут. В округ Отога. Туточки же, в Алабаме, только к северу, возле Теннесси. Утречком должны уже добраться.
— Нас — это кого? — уточнил Кей. Невдалеке он видел другие костры и маячившие возле них тёмные тени. Ещё он слышал, как неподалёку фыркают и всхрапывают лошади. Там высились повозки, на которых, видимо, и путешествовали негры. Надсмотрщики, эти уроды, скорее всего, ехали верхом. Кей видел, как они расхаживают от костра к костру — их легко можно было отличить от рабов даже по силуэтам: другая одежда, властные повадки. «Сучары грёбаные!» — с яростью подумал Кей.
— Мисс Лора добрая, она наняла повозки, — поймав его взгляд, пылко заявил Заяц. — А то бы мы пешими шли. А ты ведь болел.
Кей в очередной раз скривился и наконец буркнул, пересилив себя:
— Ясно. Чего ж… спасибо, братан, что возюкался со мною. Больше такой херни не повторится, зуб даю.
И усмехнулся, увидев, как просияли глаза Айзека.
Но тому снова пришлось выхаживать Кея уже на следующий день после того, как обоз с рабами — общим числом в две дюжины голов, — сопровождаемый тремя верховыми надсмотрщиками, прибыл в усадьбу семейства Хендерсон под названием «Ореховая роща».
*
I hope I live to be a man
must be part of some big plan to keep a brotha in tha state
penn
counting pennys over tha years
I’d done stacked many
proven wrong those
who swore i’d wouldn’t live till twenty
*
В усадьбе обоз оказался ближе к полудню. Солнце, едва поднявшись, жарило вовсю, и Кей сто раз пожалел о том, что на нём нет рубахи. Его плечи и затылок накалились так, что хоть оладьи пеки. Он не привык к этакой жарище, а может, роляло ещё и то, что его собственная кожа была лишь немногим смуглее белой. В своём квартале его вообще дразнили «беложопым», за что Кей нещадно чистил друганам морды. Он с сумрачной завистью косился на прокопчённого солнцем Зайца, который беззаботно болтал босыми ногами, сидя рядом с ним на скрипучей и подпрыгивающей повозке. И так же косился на здоровенного седого негра, чья широкая чёрная спина маячила впереди него на козлах — того кликали дядюшкой Соломоном, и он всю дорогу молчал, как глухонемой.
Доротея, ехавшая на той же телеге, снова навертела на голову тюрбан. Поймав взгляд Кея, она вдруг размотала эту повязку и ловко набросила кусок тканины на его голые плечи, прикрыв их от палящих лучей.
— Ты непривычный, — тихо пояснила она, когда Кей раскрыл рот, чтобы запротестовать, и пригладила свои взъерошенные кудряшки.
Кей проглотил все слова, какие хотел сказать. Доротея была похожа на какую-то статуэтку, вырезанную из чёрного дерева, — с длинной гибкой шеей, точёными плечами и огромными печальными глазами, которые она поспешно отвела под его завороженным взглядом. Кей спохватился и сам отвернулся.
На других повозках вперемешку расселись чернокожие мужики и бабы в разномастных обносках, настороженно косившиеся на Кея, Ая и Доротею. Кей внезапно догадался, почему остальные едут отдельно, битком набившись в две телеги — они попросту боялись его, Кея, всё ещё громыхавшего цепями подобно демону из преисподней.
Цепи эти меж тем адово натирали ему шкуру и вообще мешали передвигаться по-людски. Он от души надеялся, что по прибытии на место его раскуют — вот тогда можно будет и о побеге подумать! Сначала всё как следует разузнав и разведав, само собой.
Мисс Лоры Хендерсон, белой цацы, поблизости не наблюдалось. Ни в какой-нибудь карете, ни верхом. И то, не с обозом же ниггеров ей путешествовать!
Наконец с очередного пригорка показались зеленеющие под солнцем поля. Кей отродясь не видывал хлопковых посадок, но почему-то сразу вкурил, что это именно они. Там работали негры — тёмные потные спины блестели на солнце, когда рабы равномерно взмахивали мотыгами. Оттуда доносилась заунывная ритмичная песня.
Кея прямо передёрнуло. Если мисс Лора считала, что и он отныне будет мотыжить её чёртов хлопок, то у Кея была для неё новость: он и под страхом смерти не собирался этого делать!
Он скрипнул зубами и поймал на себе настороженный взгляд Доротеи — ну чисто лань из-за куста. Айзек тоже на него посмотрел так, словно хотел что-то сказать, но не решился.
Вслед за плантацией открылся господский дом с колоннами, белеющими среди старых деревьев. Телеги, однако, обогнули его и подъехали к кучно торчащим за изгородью хижинам — жилищам рабов, как догадался Кей. Он будто кино какое-то смотрел про унесённых ветром или как там допотопная тягомотина называлась.
Всё это никак не могло происходить с ним наяву, пропади оно пропадом! Но происходило: кандалы всё так же зверски натирали ему руки и ноги, голову пекло солнцем, а в глотке пересохло.
— Кей, — вдруг быстро проговорила Доротея, когда телеги остановились и надсмотрщики, спешившись, вразвалочку направились к ним, бросив поводья проворно подбежавшим туда негритятам. — Не бранись с ними. Они опять изобьют тебя. Могут даже убить!
Её бездонные глаза были полны страха и тревоги. Она боялась за него, Кея! Он даже сглотнул.
— Не ссы… то есть не бойся, — пробурчал он, исподлобья глянув на неё. Спохватившись, сдёрнул с себя тряпицу, укрывавшую плечи. — На, забери.
Подошедший надсмотрщик что-то отрывисто пролаял и подтолкнул Доротею к остальным бабам, сползшим с телег, а Кея и Зайца — к мужикам.
— Чтоб ты обосрался, — от души пожелал ему Кей и подковылял к неграм, громыхая чёртовым железом. — Цепуры бы лучше снял! Задолбался я с вашим металлоломом!
Негры шарахнулись от него в разные стороны, как стайка вспугнутых кур, и Кей угрюмо усмехнулся. Зато Заяц прямо прилип к нему, растерянно озираясь по сторонам.
Цепи с Кея сбил всё тот же огромный, как скала, молчаливый дядюшка Соломон, отведя его в закопчённую, пропахшую железом и дымом кузницу — или как она там называлась. По его сноровке Кей догадался, что Соломон-то и заковал его в кандалы, когда он валялся в отключке. Но обиды на кузнеца Кей не держал, хоть и буркнул, мрачно глядя в его мускулистую спину:
— Терминатор хренов!
Соломон отвёл Кея и Зайца в одну из крытых соломой развалюх вблизи кузницы. Войдя внутрь, Кей вскинул голову и вздохнул с некоторым облегчением: хотя бы небо сквозь солому не просвечивало. Окошко было всего одно — напротив двери. Около стен возвышались лежанки, застеленные тряпьём.