К счастью, пока ещё было время это исправить.
— И что нам с этим делать, господин? Если Раганрод и Казрекс уже спланировали всё это, они не дадут нам победить!
— И вот здесь, Асириус, ты как раз и ошибаешься! — решительно заявил Лев, усмехнувшись. — Ты всё ещё думаешь, что все указанные мной причины равнозначны, но единственно по-настоящему важным делом является воспитание Фелендрис. И если наше выживание поможет ей стать сильнее и умнее, то для Казрекса это будет вполне приемлемый исход.
— Но это будет непросто, — нахмурился Асириус, размышляя. — Даже если её отец не вмешается, у Фелендрис более чем хватит денег, чтобы нанять целую армию наёмников. Я разузнал кое-какие подробности о мире Тысяче путей. Это место известно как одна из крупнейших бирж услуг наёмников во всей известной вселенной. Если придут крупные нападающие… мы можем не справиться.
Последнее Асириус мог сказать лишь благодаря своему уникальному положению. Любой другой, кто засомневался в возможности Аргалора победить, уже понёс бы заслуженное наказание.
— И вот чтобы этого не случилось, нам нужны союзники. И, к нашему счастью, у меня есть целых два на примете, — глаза Аргалора торжественно мерцали. — Раганрод сильный противник благодаря своим связям с Тысячей путей, но этот мир давно многих раздражает. Более того, я слышал о молодом, но очень амбициозном конкуренте, что с каждым годом наращивает силу.
— Вы говорите о Новом Эдеме? — быстро прошерстил память Асириус, найдя верный ответ. — Хм, я не слышал, чтобы у них были конфликты с Торговой компанией.
— Торговая компания слишком плотно связана с Тысячей путей, так что я не верю, что у них не было столкновений, — отмахнулся Аргалор. — Тарос известный, старый мир. Если мы правильно разыграем свои кости, то Новый Эдем может стать полезным союзником. Заключенные же на общих интересах союзы самые крепкие.
— А второй союзник? — заинтересованно спросил Асириус. Его тело омыло облегчение и радость следования за Аргалором. За почти сотню лет Асириус уже давно понял, что несмотря на все недостатки его господина, в по-настоящему критические моменты разум Убийцы Бароса работает на зависть многим.
— Хм, я пока оставлю его при себе, — таинственно ухмыльнулся Аргалор. — Не потому, что я тебе не доверяю, а так как не уверен, что он все же решится стать чем-то большим, чем прославленным слугой.
— Господин, для меня честь служить вам! Следуя за вами, я могу быть уверенным, что любая трудность будет разрешена самым выгодным для вас образом! — Асириус рассыпался в целом вихре славословий, и Аргалор одобрительно кивал на каждое слово.
Как же ему этого не хватало в том проклятом мире Кошмара! Для чего ещё жить, если не для сбора сокровищ, наращивания силы и принятия восхищения верных прислужников?
Тем временем же в мире Тысячи путей происходили совсем другие события. Вырвавшаяся от Козрекса, обиженная на него Фелендрис, кипя от гнева, неслась прямиком к вершине самого крупного из стальных ульев Торговой компании.
Возвышающийся вверх на несколько километров шпиль был доступен лишь самым преданным и могущественным слугам Торговой компании, но Фелендрис без всяких проблем миновала один защитный пост за другим. Сложнейшие артефакторные и технические сканеры холодно проходились по её телу, чтобы открывать тяжелые ворота прямо перед её носом.
Чем выше она поднималась, тем меньше появлялось живых существ и тем больше их заменяли големы или даже купленные из технических миров роботы. Сплавов одного с другим практически не было, ведь даже такое могущественное существо, как Раганрод Жадный, был бы сметен объединенной мощью нескольких лидирующих рас, обеспокоенных возрождением слишком могущественной техно-магии.
Конечно, за закрытыми дверями и в самых глубоких «подвалах» разработки техно-магии шли, но ни одна из фракций не рисковала открыто их демонстрировать. Судьба подобного оружия заключалась в хранении к некоему «Судному дню», когда любые последствия станут уже не важны.
Ещё одна причина, почему вселенский статус-кво сохранялся так долго, ведь никто не хотел узнавать, что же накопили их противники за тысячи лет простоя.
Стоит отдельно остановиться и на меняющемся поведении Фелендрис. Если на пред-верхних этажах стены, пол и даже потолок были украшены картинами, дорогим камнем или деревом, то чем выше становилось, тем всё больше оставалось холодного стального цвета.
Если изначально Фелендрис кипела от гнева, то в какой-то момент она присмирела и просто тихо поднималась.
Несмотря на то, что дочь Раганрода пользовалась любовью своего великого отца, кому как не ей знать о том, насколько ненормальным был Жадный по сравнению даже с другими титаническими драконами?