Вект, затаился и раскинул сети, пытаясь определить хитроумного противника, чтобы спустя ещё несколько месяцев с яростью осознать, что никакого противника нет!
А война тем временем окончательно вышла из-под контроля. Каким-то мистическим образом те послания, которые никогда не должны были попасть не в те руки, именно это и сделали. А непроизвольно выстреливший дезинтегратор, случайно испаривший половину тела одного из архонтов на встрече о мире?
Естественно, после этого досадного недоразумения всё окончательно пошло под откос.
И теперь, смотря на цифры, Вект с исступленной яростью понял, что из-за тотальной войны, поток рабов уменьшился до сокрушительных значений, так как вместо рейдов за рабами, все были заняты резанием глоток друг друга!
Словно всего этого было мало, лишенные контроля бедняки, мутанты и чудовища самых гнилых и темных уровней вылезли на поверхность.
Темные эльдары обожали иногда устраивать мятежи и рабские бунты, дабы разбавить кровь и вдоволь порезвиться, убивая глупых рабов.
Но в творящемся хаосе найти всех сбежавших рабов не представлялось возможным. И сбежавшее «мясо» лишь добавляло окружающей действительности лишь ещё больше суматохи.
Ненавидящие и боящиеся своих проклятых хозяев всей душой, эти рабы мстили и уничтожали всё до чего только могли дотянуться. Понимая, что милости от темных эльдар не стоит ждать и попадать к ним не стоит даже мертвыми, рабы взрывали сами себя, унося с собой целые заводы, топливные хранилища и камеры клонирования.
Да-да, образ жизни темных эльдар не располагал к любви и заботе о детях, поэтому гемункулы давным-давно изобрели способы клонирования своего населения, дабы число эльдар лишь продолжало расти.
И хоть его собственный Кабал продолжал оставаться в стороне от бушующей вокруг гражданской войны, Вект метался словно раненный зверь. Он воспринимал Комморру как своё извращенное детище. Владение, которое принадлежало только ему. И теперь его игрушку ломали прямо у него на глазах!
Впрочем, несмотря на, казалось бы, ужасающую ситуацию, ничего поистине непоправимого не происходило.
Кабалы продолжали сражаться, но каждый из них отнюдь не спешил показывать все свои козыри. Самое страшное оружие, могущественные артефакты, яды и техника были заботливо прибережены.
Среди же населения гибли в основном лишь молодые эльдары, пока большинство старых и опытных с интересом наблюдали, как будут разворачиваться дальнейшие события.
— О могущественнейший! — очередной посланник осторожно вошел в кабинет Асдрубаэля, быстро застыв, когда клинки охраны легли ему на плечи. — Срочное донесение от Гемункулов!
— Говори! — из тьмы раздался пробирающий до самых костей голос правителя Комморры.
— Гемункулы отправили сообщение, что одна из крупнейших их тюрем для особо опасных и жестоких объектов для исследования была прорвана и их создания вырвались наружу…
Так и не договорившая голова посланника, скатившись, с плеч упала на дорогой, свитый из волос замученных астартес ковер, а кабинет буквально сотрясся от прокатившегося по нему вопля бешенства Векта.
Глава 25
Десять тысяч лет плена — вот цена за то высокомерие и глупость, что стали причиной падения одного из примархов Императора.
Джагатай Хан имел множество имён: Великий хан, Боевой ястреб, Хан Ханов — это лишь одни из самых прославленных его прозвищ.
Ведомые им Белые шрамы стали настоящим кошмаром для всех врагов зарождающегося Империума. Их стремительная и непредсказуемая тактика изматывала и уничтожала любых противников, посмевших бросить вызов ангелам Императора и их примарху.
Вот только случившаяся трагедия, Ересь Хоруса, больно ударила по Хану Ханов.
Джагатай был не очень общительным человеком. Таким был и его легион. Это были суровые, беспощадные воины со своим кодексом чести, но они были слишком грубыми и простыми для Империума, поэтому они не особо стремились налаживать связи, выбирая поле боя, вместо дипломатии и общения.
Примарх Белых Шрамов имел хоть какие-то связи лишь с тремя примархами из всех. Это был Хорус, из-за того, что примарх Лунных волков тоже любил тактику внезапных ударов, затем был Магнус Красный, который, как и его легион, были отверженными, и наконец это был Сангвиний, чья чистота могла пробиться даже в самое жестокое сердце.
После Ереси у Джагатая не осталось никого кто был бы ему дорог, кроме его легиона.
Надо ли говорить, что когда он вернулся на Чогорис и узнал, что на его планету совершили несколько рейдов за рабами Темные эльдары, то гнев вспыхнул внутри примарха с новой, совершенно неконтролируемой силой?