Утром, когда я проснулась, Окамэ рядом не было. Взволнованная, я с трудом позавтракала, а потом мы с Никитой занялись изучением новых узоров. Какие только мысли не крутились в моей голове. Окамэ был таким нежным, таким внимательным. Все было чудесно. Наверное, что-то случилось? Почему и куда он ушел? Тревога съедала меня.
– Я вспомнил, как мы познакомились, – дух замер передо мной, словно всматриваясь в себя. – Все думали, что ты принцесса.
– Я рада, что ты вернулся, – столько всего случилось, что у меня просто закончились слезы. Я и так все утро проплакала, думая о Изалде.
– Я тоже. Так-с, а теперь узор магического разрыва пространства – это первая ступень для создания подпространственных карманов.
– Ого. Здорово. Давай.
Да уж, рано я радовалась...
Окамэ вернулся ближе к полуночи ни живой, ни мертвый. Я к тому времени и сама была едва жива от тревоги.
– Что случилось? – я бросилась к нему, ощущая дрожь его тела. – Что с тобой?
– Рейтон был предателем. Он нарочно повел своих людей в ловушку.
– О, я... Как ты узнал?
Мужчина сел на кровать. Он выглядел так, словно из него вытянули стержень:
– Он был одним из тех, кто похитили Илэра.
– Что?
Их заметили несколько демонов, но не смогли... мы не поймали их.
– Он требуют Орга взамен Илэра?
– Они ничего не требуют. Война закончилась – варваров больше не осталось. Это просто месть. Чтобы победа для нас не была такой уж сладкой.
– О, Господи. Они... Они убьют его?
Мужчина уронил голову на руки. Я обняла его, пытаясь придумать хоть что-то, должен быть выход...
Время шло. Я физически ощущала его ход, каждую минуту. Все смешалось в моей голове и в сердце. Только не Илэр. Все не может быть так печально. Даже не знаю, когда мы уснули, в какой-то момент нас просто сморили усталость и горе.
Следующие несколько дней прошли как в бреду. Постоянная тревога и неизвестность сводили с ума. Окамэ появлялся лишь вечером, каждый раз в еще худшем состоянии чем был до этого, и уходил, стоило мне сомкнуть глаза.
– Лана!
Я подскочила на кровати, выныривая из беспокойного сна.
– Что случилось?
Никита висел прямо над моим лицом, и еще никогда он не выглядел больше приведением, чем сейчас.
– Илэр. Там.
Я бросилась в соседнюю комнату, не заботясь о приличиях.
– О боже...
Ребенок лежал на полу голый, весь в страшных, черных, гноящихся ранах.
– Что это такое? Позови Раша? Где Окамэ?
– Это черная смерть. Лекарства нет, – Никита замер у двери. Он странно мерцал и расплывался, как нечеткая картинка на телевизоре.
Илэр еще дышал, я чувствовала это, но с каждым мгновением все слабее. Они нарочно принесли его сюда, чтобы он умер у меня на руках
– НЕНАВИЖУ! ВСЕХ ВАС НЕНАВИЖУ!
Я раскрыла свой источник, ложась на пол, рядом с малышом, пытаясь укутать его своим теплом.
Этого не может быть. Этого просто не может быть. Он медленно затухал прямо в моих объятиях. И тогда я насильно начала вливать в него пламя, как поят умирающего от жажды. Снова и снова, не смотря на то, что он не реагировал. Не знаю сколько времени прошло: минуты или года, когда он вдруг и сам потянул магию. Слабо-слабо, но я чувствовала это. Тонким ручейком сила растекалась по маленькому тельцу, даря успокоение, и только спустя вечность одна из ран начала исцеляться. Я ни о чем не думала, совершенно. Вся превратившись в слух, я улавливала каждое изменение в мальчике, который стал мне сыном. Никого и никогда я не любила так сильно. И даже начав замерзать, я лишь отогнала досадную помеху, ведь ему становилось лучше. Еще немного, совсем чуть-чуть, и Илэр будет здоров.
Закричал Никита, кто-то начал меня трясти и что-то говорить, но какое это все имело значение? Меня оторвали от ребенка, но нить силы лишь растянулась между нами. Я знала, что если отступлю сейчас, болезнь вернется. Разве могла я поступить подобным образом?
Вот и все.
Я попыталась улыбнуться... но не смогла. Мне было холодно, жутко холодно, но я была счастлива. В месте, где я оказалась, было светло, только очень холодно. Ко мне потянулись множество нитей, и каждый из них страдал. Столько страданий, Господи. Я делилась собой, душой, любовью, остатками тепла, и ничего больше не имело значения. Я помогла всем. Я годилась собой, ведь уходя, я не оставила в том месте боли. Только любовь.