Развернувшись, я пошла прочь. И не обратила внимания на хищный взгляд Рогриха из-за плеча моего… хозяина. В их сторону я тоже не хотела смотреть. От них меня тоже тошнило, но от землянок еще больше.
Демоны это демоны, а тут земные женщины, продавшиеся им или принужденные силой. Результат у всех один: стертая память, как у манкуртов Чингиза Айтматова.* Уничтоженные земные привязанности; чувства, потерявшие значение.
— Алена, ты куда? — понеслись мне вслед женские голоса, и все присутствующие в зале обернулись на крики. — Алена, подожди, вернись!
*Дети или взрослые люди, похищенные врагами, и под пытками или психологическим давлением забывшие свои корни и происхождение, принявшие образ жизни и ценности врагов. Слово используется в романе Чингиза Айтматова «И дольше века длится день».
Глава 31
Я шла куда глаза глядят, не оборачиваясь на женщин, счастливых в своем донорстве. Не думала, куда я надеюсь добрести. Куда меня отсюда выпустят.
Жилистая рука ухватила меня за плечо. Я не стала оборачиваться, и так понимая, кто это.
— Что они тебе сказали? — прошипел разгневанный голос Дораха.
— Ничего плохого, — процедила сквозь зубы, не поворачиваясь к нему лицом. — Только хорошее. Как им хорошо со своими замечательными хозяевами. Какие блага они имеют, отдавая вам холион. Как они забыли свою земную жизнь, предали семью. А главное, какие расчудесные у них метки на плечах. Сказали, я тоже скоро увижу свою… когда больше вашей спермы, пота, слюны смешается с моими. Впитается в кровь. Вот такое счастье меня ждет. И вот что ждет Марину, когда Каэрх принудительно заклеймит ее, потому что она никогда не отречется от мужа и детей!
Дорах развернул меня к себе. Я опустила голову, не желая смотреть на лицо Альберта и жуткие глаза. Еще одна жертва демонского всевластия и безнаказанности.
— Когда ты узнаешь, зачем это нужно, поймешь, что у нас просто нет выбора. Нельзя по-другому. Слишком высока цена.
— А я узнаю? — фыркнула. — Они никто не знают. Им всем плевать. Главное, что они имеют с вас за холион.
— Ты — узнаешь, — непререкаемо заявил Дорах.
Я с силой выдрала запястье из тощей костлявой руки.
— А я уже не хочу. Мне плевать. Какая разница, что там за холион у вас и что он делает. Мне уже все равно. Вам нет оправдания. Ничто не может оправдать разрушение чужих семей, чужих жизней.
— Алена. Давай поговорим дома. Я расскажу тебе правду, которую ты так хотела знать. Здесь не место для разговоров.
— Чем вы меня слушаете? — выкрикнула я. — Мне уже неинтересно все, что вы можете сказать. Я видела своими глазами. Их, — мотнула головой в сторону стайки доноров-манкуртов. — Я не хочу уподобиться им. И моя подруга не хочет. Но вы не даете нам выбора. Что вы можете мне сказать?
Черные глазницы напряженно сощурились. Хотела бы я поверить, что мое возмущение проняло Дораха. Но принц смотрел через мое плечо. За спиной раздался голос:
— Ай-яй-яй, дядюшка, я думал, ты держишь своего донора под контролем. Разборки, выяснение отношений на королевском балу — как вульгарно! Как по-человечески!
— Все под контролем, Ристарх, — холодно ответил принц. — Алена слегка переволновалась от общения с другими донорами. Я применю внушение, чтобы успокоить ее.
— Нет!
Ледяная паника разлилась по жилам.
— Я не хочу! Не надо внушения!
— Иди сюда.
Дорах протянул руку. Хотелось с силой ударить по ней, но я сдержала себя. Шагнула к «хозяину», которого жаждала помножить на ноль. И тут Ристарх крепко сжал мое плечо.
— Я приглашаю Алену на танец.
Дорах рывком подался вперед, будто желал врезаться между мной и Ристархом. Король хищно оскалился.
— Мы изволим пригласить на танец Алену, донора класса А, принадлежащую принцу Дораху.
Ритуальная фраза, которой монарх обозначил свой статус и свои права. Дорах не мог помешать, как бы ни жаждал.
Ристарх притянул меня к себе. Свободной рукой подал знак музыкантам. Заиграла бойкая музыка, и король закружил меня в танце. То и дело передо мной мелькало лицо Дораха, бледное как полотно.
— Ваше величество, — проговорила я. — Что должно произойти, чтобы донора низкого класса отпустили на Землю?
— Ты о своей подруге? Зачем ей на Землю? Каэрх отбил ее у брата, обращается с ней мягко. Отвел положенный срок на согласие. У нее все в порядке.
— Не в порядке! — выкрикнула я, сбиваясь с линии танца. Жестким, неприятным рывком Ристарх вернул меня в нужную позицию.