Сумасшедшие чувства, сгубившие целый мир… Кесайя жила в его сердце смесью горечи, блаженства и неизбывной вины. Он ничего не мог сделать, чтобы вернуть ее. Но мог вернуть мир, погубленный их страстью.
Дорах сосредоточил все усилия на том, что найти каждого донора. Каждую частичку его возлюбленной. Он старался не упустить доноров даже с ничтожной долей холиона. Каждая крупица вносила свою лепту и укрепляла Мейлис.
Он не гнушался ничем. Женщина была замужем и обросла крепкими связями на Земле? Неважно. Она нужна Мейлису, а значит — должна исполнить предназначение. Групповая оргия усиливает выделение холиона? Значит, демоны будут совокупляться с донорами на глазах друг друга, в присутствии правителя.
Но пребывать в этом было невыносимо. Десятилетия на престоле после разрухи были для Дораха пыткой. Он даже радовался, что особенность правителя запрещает ему иметь личного донора.
А потом он обратил внимание на юного племянника, сына сестры, увлеченного мужчинами. Мальчик казался Дораху адекватным и сообразительным. Король обучил его, рассказал почти обо всем, связанном с трагедией Мейлиса и холионом… И передал престол.
Лишь сейчас он осознал, какую ошибку совершил. Власть искалечила и развратила душу Ристарха. Он начал получать удовольствие от смерти и страданий. Убивал своих любовников. А когда Дорах услышал через магический экран жуткие слова племянника Алене, его сердце на несколько секунд остановилось.
Ристарх всерьез задумал стать самым могущественным существом во Вселенной. Обрести божественную силу. И для этого убить Алену. Сколько времени пройдет, пока безумец сможет осуществить свой план?
В первый миг Дорах едва не кинулся без оглядки обратно во дворец, сразиться с племянником немедленно. Ярость и страх за девушку гнали вперед… но здравый смысл заставил охолонуть.
Дорах древний и могущественный демон. Старше, опытнее, умудреннее Ристарха. Он прошел множество демонских междоусобиц и войну с ангелами. Лично сразался и одолел нескольких Верховных Архангелов. В прямой схватке один на один у него неплохой шанс против короля.
Но на стороне племянника — сила правителя. Особая разновидность магии, которой обладал действующий монарх демонов. Она давала Ристарху значительное преимущество перед любым существом в Мейлисе.
Дорах не защитит Алену, если погибнет. Нападение должно быть не спонтанным, не импульсивным, а тщательно взвешенным и продуманным. Ожидание невыносимо, когда Алена в руках невменяемого одержимца. Но…
И бывший, и нынешний правитель знали одно. Выделение холиона в сексуальном совокуплении и жертвоприношении имеет разные циклы усиления и спада. Сегодня был самый благоприятный день и час для оргии. Для ритуала он настанет через пару дней. У Дораха есть время подготовиться.
Он должен ударить без единого слабого места, без малейшего риска поражения. Не дать Ристарху шанса. Никто не спасет Алену, кроме него. Если он проиграет — она обречена.
Принц утихомирил отчаянно бьющееся сердце. Сейчас оно должно быть спокойнее земной тверди, разум — холоднее полярного льда, воля — тверже алмаза. Лишь хладнокровие, изворотливость и рассудительность спасут Алену. Импульсивность, эмоции — погубят. С ними она переборщила за них двоих.
Много раз, глядя на нее, Дорах задавался вопросом: как это создание может быть воплощением его любимой Кесайи?! Вспыльчивая, вздорная, безрассудная на грани инфантилизма. Как его утонченная ангелица могла переродиться с таким характером?
Здравый смысл — тот самый, что сейчас удерживал принца от опрометчивого нападения на короля — тот же, что позволял ему сотни лет удерживать власть в Мейлисе среди других коварных и амбициозных родов — велел относиться к купленной рабыне как к инструменту. Не большему, чем тысячи остальных похищенных доноров.
Не думать о ней, как о возродившейся Кесайе. Да и не могла она быть ею. Его ангелица погибла навсегда. Ее не вернуть. Вместо нее с Дорахом осталась безграничная боль, тоска и гложущее чувство вины.
Эта земная девушка… Она совершенно другая. По характеру — прямая противоположность Кесайи. Как будто высшие силы прочертили некую ось разнообразия женских характеров, и на одном полюсе была Кесайя, на другом — Алена.
Ничто в ней не должно было притянуть Дораха, заставить относиться к ней иначе как к сосуду с холионом.
Но отчего он испытывал отчаянную потребность увидеть блаженство на ее лице, когда касался ее сокровенных женских мест? Отчего так ранили ее упреки? Почему не хватало огня и радости в ее глазах при виде его?