– Я же оставил номер телефона в комнате, – сказал спокойно Томи, оперевшись плечом о трибуны.
– Может ты уже умер? – хмыкнула Юна. – Я хотела лично убедиться в твоем никудышном существовании.
Телохранительница Норико стояла в стороне, «совсем» не слушая разговор своей госпожи и мальчишки.
– Твой дед сказал – я должен тебе, – ответил Томи, пропустив мимо ушей что-то там о его существовании. – Я и так собирался отблагодарить, но тебя не было в поместье.
– Мне ничего нужно, – ответила красноволосая, – просто отдай свой долг.
– Бой? – спросил юноша, помня, о чем постоянно говорила юная Оридзава.
– Да, – моргнула Юна.
Томи смерил ее внимательным взглядом. Красноволосая была чертовски хороша. Как он может с ней драться?
– Ты действительно этого хочешь? – спросил юноша. – Может, я куплю тебе мороженое, и мы забудем обо всём?
– Нет, – повертела головой Юна, но ее голос прозвучал как-то неуверенно.
– Хм, еще сладостей разных, – следил юноша за реакцией красноволосой, – отведу тебя в кафе.
– Нет… – мотала Юна головой уже сильнее.
– Кино.
– Нет… Караоке.
– Караоке? – переспросил Томи.
Красноволосая стояла, опустив голову, она никогда не была в караоке, но знала, что это очень популярно у студентов.
Юноша улыбнулся.
– Значит решено. Идем в караоке.
– Сейчас? – подняла Юна взгляд зеленых восхищенных глаз.
– Нужно собраться, – сощурил Томас свои алые глаза довольно привлекательно. – Давай вечером?
Юна пару раз моргнула и, задрав носик, ответила:
– Не опаздывай, – она, вскинув ладонью обжигающе красные волосы, развернулась на выход, молодой девушке нужно было хорошо подготовиться.
К юноше подошла Норико.
– Томас…
– Мадам, – кивнул юноша, не помня имени японки.
– Ты совсем лишился разума? Господин если узнает, сдерет с тебя кожу.
– Что не сделаешь ради уплаты долга, – пожал плечами Томи. – Мне пора, мадам, – юноша кивнул и ушел к одноклассникам.
– Мальчишка, надеюсь, на этом ты и остановишься, – тихо сказала Норико ему в след и направилась к своей госпоже.
Глава 7
Томи вернулся на лужайку и встал в строй у самого края шеренги.
– Наклоны вперед, – командовала Кристина, – хорошо тянемся, достаем пальцами до земли.
Физкультура продолжалась, студенты прилежно выполняли всевозможные упражнения, апрельское солнце радовало своим теплом. Наконец прозвенел звонок. Кристина посмотрела на часы, пора было заканчивать.
– Класс, построиться.
Ученики с вялыми лицами выстроились в шеренгу.
– На сегодня всё. Классного часа не будет.
– Ура! – выкрикнул Юто и тут же умолк под холодным взглядом Бартелли.
– Занятие окончено. Разойтись.
Студенты, шоркая кроссовками, направились в раздевалку и душевые.
– Роджерс, – остановила Кристина юношу.
– Учитель? – обернулся паренек.
Блондинка дождалась, когда ученики покинут лужайку.
– Урок – не время для свиданий, – холодным тоном произнесла Кристина. – Встречайся со своей девушкой в свободное от учебы время.
– Юна не моя девушка, – мотнул головой юноша, – я просто ей должен.
Глаза блондинки незаметно блеснули, но голос всё также остался безэмоционален.
– Неважно, решай свои дела в другое время.
– Да, учитель, – кивнул Томи и, развернувшись, пошел к раздевалкам.
Кристина проводила его взглядом до самой двери, поправила мешающий локон и ушла в главный корпус академии.
Задумчивый Томас прошел в пристройку стадиона и открыл дверь в раздевалку. Десятки девичьих глаз уловили в дверях силуэт юноши.
– Ой! – закрыл Томи дверь и почесал голову.
– Извращенец! – запищали за дверью.
– Я случайно! – юноша снова открыл дверь, высказывая недовольство.
– Роджерс! – завопили одноклассницы.
В Томи полетели влажные синие шортики, девчонки, стоя в одних трусиках, бросали свои шорты, как смертоносное оружие. Одни из них плюхнулись на лицо юноши. Он просто развернулся и пошел наощупь в мужскую раздевалку.
– Ну и придурок! – стояла с красными щеками Серса.
– Они с толстым извращугой совсем с ума сошли! – кипела от гнева Чию.
– Да ладно, что он там не видел, – заступилась Штрехен, – у него же девушка есть.
– Заступаешься за задохлика, Аделина? – приподняла бровь Серса.
Блондинка шагнула к Венгерской вплотную. Ее серые глаза стали холодными, как две суровые зимние тучи.