– Вот это, это и это. Для моей кузины. Пусть покажут, а мы выберем цвета.
Магдален вспыхнула и сжала мою руку. Губы ее беззвучно шевельнулись. Уверена, она хотела прошептать: «Не надо!» Покончив с заказами для кузины, я подобрала платья и себе. Попыталась разжиться новыми сведениями о Лоретте, но выяснила только то, что актриса просто лучится самодовольством. Аделина предположила, что роман с иностранным принцем в самом разгаре, но никаких подробностей сообщить не смогла, поскольку и сама их не знала. Ну и ладно, в конце концов, Лера разболтала мне много интересного. Пищи для размышлений до вечера точно хватит.
После посещения модного дома я планировала отправиться на уже ставшую привычной прогулку в парк, но внезапно передумала и велела кучеру:
– Поезжай в храм.
– Ты тоже хочешь помолиться, да, Ани? – взволнованно шепнула Магдален. – Здесь все совсем не так, как мы привыкли, правда? Нет-нет, я ничего не хочу сказать против часовни пансиона или домашнего алтаря, но в том храме, где проводит службы преподобный Сирил, совершенно иначе себя чувствуешь, верно? Словно становишься ближе к богам.
На меня проповедь Сирила вовсе не произвела впечатления близости к богам, а в храм я собралась по иной причине. Мне захотелось увидеть Алекса и услышать, нет ли у него нового задания для доверчивой влюбленной глупышки. Но Магдален я об этом, само собой, не сказала.
Глава двадцатая
Почему-то я решила, будто Алекс неотлучно находится в храме. С чего вдруг мне в голову пришла такая мысль – не знаю. Вот только тем сильнее оказалось постигшее меня разочарование. Ни служка, встретивший нас при входе, ни раскладывавший цветы старик в облачении храмовника не удостоили меня вниманием сверх положенного прихожанкам.
Полив подножие статуи Реорана маслом с резким древесным ароматом, я замерла, склонив голову. И что делать теперь? Молиться? Память Аниты подсказывала нужные слова, и я механически их повторяла, вот только в душе не появилось никакого отклика. Внезапно кто-то робко тронул меня за плечо.
– Простите, мейни, – скороговоркой выпалила молоденькая девушка, – можно, я положу венок?
Удивившись, поскольку места у подножия статуи хватало, я отодвинулась и тут же почувствовала, как мне что-то вложили в руку. Гладкое, округлое. Очередной флакончик.
– Потом вам сообщат, что делать, – пробормотала незнакомка, опустилась у статуи на колени, устроила у ног Реорана переплетенные цветы.
Я лихорадочно пыталась сообразить, что же делать дальше. Как бы повела себя настоящая Анита? Когда девица поднялась на ноги, я вцепилась в ее рукав и прошипела:
– Где Алекс?
Глаза незнакомки округлились.
– Какой Алекс? Ничего не знаю, пустите.
Говорить она старалась как можно тише, почти не разжимая губ.
– Хочу увидеть Алекса! – повысила голос я, бросив взгляд на кузину: та находила далеко, у статуи Вейны, и, судя по всему, полностью ушла в молитву.
– Я не знаю никакого Алекса! – вяло сопротивлялась девушка. – Отпустите меня!
– Мейни Родвиг, – раздался дребезжащий старческий голос. – Мейни Родвиг, прошу вас, отпустите ее. Она действительно не знакома с вашим… с вашим другом.
Ага, другом, стало быть. Теперь это называется именно так. Рукав незнакомки я послушно выпустила из пальцев, и девушка скрылась где-то за статуями так быстро, словно растаяла. Нетрудно догадаться, что в храме немало потайных дверей, но посланница заговорщиков ухитрилась исчезнуть незаметно, будто растворившись в воздухе. Зато служитель остался рядом со мной. Интересно, почему он не подошел сразу? Сделал вид, что не замечает меня? Не хотел привлекать к себе внимание? Ладно, переключимся на него.
– Где Алекс? – требовательно спросила я.
– Он будет завтра, – скороговоркой пробормотал старик и сделал вид, будто поправляет оставленный сообщницей венок. – Поймите, мейни Родвиг, он не знал, что вы придете. Полагал, что дождетесь сообщения.
Я повертела перед его носом флакончик. Старикан быстро огляделся, но храм, по счастью, почти пустовал: кроме усердно молившейся Магдален у статуй замерли только две женщины, обе тучные, пожилые, богато, но безвкусно одетые. Они устраивали корзину с цветами возле изображения неизвестной мне богини у противоположной стены и расслышать разговор никак не могли.
– Что это за гадость? – капризно протянула я. – В прошлый раз Алекс дал мне такое… такое… такое…
Жаль, что краснеть по желанию у меня никогда не получалось, но вот изобразить негодование – запросто. Глаза старика обрадованно блеснули.