- А…- протянул он руку.
Он так и не попробовал маминых пирожков.
Мужик снова зашипел и ломанулся к двери. Сработала растяжка, установленная Харченко, чайник загремел, как гонг в ночной тишине.
Проснулись Дима и Макс.
- Он украл мой рюкзак!- прорезался голос у Кузи.
- Кто?
- Не знаю я, бомж какой-то! Быстрее, там все мои документы!
Но сам он догонять вора не спешил.
Макс подорвался первым, взял топор и, пробираясь к окну, разбудил кто-то из ребят.
- А? Что?
Это был Глушаков. Увидав спросонья своего недруга с топором, он судорожно сглотнул.
Клинцов не стал вдаваться в подробности, схватил фонарь и бросился во двор. Следом за ним поспешил Харченко, зачем-то взяв с собой маркер, похожий на AR15.
Вор оказался не самым сообразительным. Ему бы спрятаться, затаиться – благо, в дебрях, в которые превратилось село, с этим не было никаких проблем. Ну, или хотя бы выключить фонарик, с потрохами выдававший его местонахождение. Он бежал по дороге в восточном направлении, заметно прихрамывая на левую ногу, прижимал к груди рюкзак и оглядывался чуть ли не на каждом шагу. Макс понял, что без проблем догонит его еще на короткой дистанции, и прибавил скорости. Понял это и вор, заметался, а потом свернул во двор ближайшего дома.
Макс - за ним, даже не подумав о потенциальной радиационной опасности. Он увидел, как незнакомец скрылся в погребе, приблизился к выходу, но спускаться не стал. Теперь можно было не спешить: вор сам себя загнал в ловушку.
Сзади подошли ребята – все или кто-то остался на месте ночлега – Макс не рассмотрел. Главное, пришел Харченко со своим дозиметром.
- Он там,- сказал Макс, указав на погреб топором.
Продолжая держать в левой руке маркер, Дима включил дозиметр, глянул на экран, после чего прикрепил прибор на ремень и сказал:
- Я пойду, первым, Максим - за мной. Остальным оставаться на месте!
- Он может быть вооружен,- предупредил Макс.
- Я тоже,- Дима взмахнул маркером.
В сумерках и неразберихе, да к тому же человек, не разбирающийся в оружии, мог принять его за настоящую винтовку. Впрочем, если попасть шариком в глаз…
Макс решил не спорить. На крайний случай у него был топор.
Начали спускаться. Выложенная из кирпича лестница серьезно обветшала, некоторые ступени оказались полностью разрушены, да и остальные не внушали особого доверия. На короткое время интенсивность писка дозиметра увеличилась, но уже у подножия лестницы фон вернулся в норму.
Абсолютно пустой погреб состоял из двух помещений. Первое, у выхода, было побольше, слева еще одно – поменьше. В первом незнакомца не оказалось, значит, он спрятался во втором и, хоть и с запозданием, но выключил фонарь.
На что он только рассчитывал?
Теперь, когда облучение угрожало меньше, чем удар по голове, Макс остановил Диму и пошел первым, держа наготове топор. Позади послышались шаги, потом грохот – кто-то из ребят наступил на незакрепленный кирпич и съехал по лестнице на пятой точке. Харченко резко обернулся, с недовольством отметил, что его приказ был проигнорирован: ребята завалили в погреб всей гурьбой.
А Макс тем временем приблизился к кладовой и заглянул внутрь. Помещение было небольшим и вытянутым, словно пенал. Незнакомец забился в дальний угол, прикрываясь рюкзаком. Так делают совсем маленькие дети, думая, что надежно спрятались и их никто не видит.
- Мужик!- обратился к нему Макс.- Отдай рюкзак, и мы тебя не тронем!
Вор тихо заскулил. И по внешнему виду, и по поведению, он явно был не в себе. Юродивый какой-то. Таких грех обижать. Но рюкзак следовало вернуть. Без паспорта у «татарина» могут возникнуть проблемы в чужой стране.
Макс стал медленно приближаться. С каждым его шагом юродивый выл все громче, да так, что это начинало давить на психику. Вплотную Макс не стал подходить, демонстративно опустил топор, взял в ту же руку фонарь, а свободной вцепился в лямку рюкзака. Вор хищно зарычал. Завязалась борьба. Клинцов тянул рюкзак на себя, юродивый, соответственно, в противоположную сторону. Потом он и вовсе сунул свою лапищу в горловину и, прежде чем Макс вырвал добычу из его рук, успел что-то вытащить из рюкзака.
- Не подходи!- взвизгнул мужик, держа в вытянутых руках какую-то штуковину. Это был слабо мерцающий шар, переливающийся всеми цветами радуги.