— Нам нужно оправдание, Брюс, — сказал Уэйн. — Нам нужен кто-то, кто возьмет на себя вину.
Глава двадцать седьмая
Репортеры на газоне у Брюса продолжали пережевывать те крохи информации, которые у них имелись:
«…Оскароносец… Магазинные Убийцы… красавица-модель/актриса… хорошенькая дочка… бывшая жена…»
На телеэкране репортажи сопровождались отрывками видеозаписи вчерашней церемонии: Брюс на красной дорожке… Брюс на пылающих ногах и с «Оскаром» в руке… Брюс и Брук, танцующие на балу.
Затем — «назад, в студию», где важные телеведущие повторяли информацию для тех, «кто только что к нам присоединился»:
«…Оскароносец… Магазинные Убийцы… красавица-модель/актриса… хорошенькая дочка… бывшая жена…»
И снова — к репортерам на газоне.
«Давайте посмотрим, как развиваются события в доме Брюса Деламитри».
«События пока не развиваются, — отвечали репортеры. — Все, что на данный момент известно, — это… Оскароносец… Магазинные Убийцы… красавица-модель/актриса… хорошенькая дочка… бывшая жена…»
«Ну что ж, тогда давайте обратимся к нашим экспертам в области шоу-бизнеса и криминальной психологии».
В Лос-Анджелесе и по всей стране на скорую руку были собраны «эксперты», которые теперь, напудренные и снабженные микрофонами, делились с телезрителями своей оценкой происходящего.
«По вашему мнению, что именно происходит в доме Брюса Деламитри?» — важно спрашивали телеведущие.
«Ну-у… это классический случай, — дружно пели в ответ эксперты, и каждый неизменно добавлял: — Именно такой случай подробно описан в моей последней книге, которую вы, конечно, можете найти во всех крупных книжных магазинах».
Глава двадцать восьмая
Брюс и Уэйн стояли рядом у окна, глядя на город, выросший у Брюса на лужайке. Сотни орудий были нацелены на Уэйна, но не стреляли, потому что Скаут находилась вне зоны досягаемости.
— Ты хочешь, чтобы кто-то взял на себя вину? — переспросил Брюс. — И как ты это себе представляешь? Какой-нибудь маг и волшебник объяснит происходящее оптическим обманом и заявит, что на самом деле всех перестреляли не вы, а кто-то другой?
Брюс только притворялся удивленным. На самом деле в его мозгу уже зародилось страшное подозрение.
На полу, у мини-бара, закашлялась Брук. Может быть, пыталась что-то сказать, а может, просто кашляла.
— Ей нужен врач, — забеспокоилась Велвет. — Позовите врача.
Уэйн снова разозлился и резко навел на Велвет пистолет.
— Я эту суку не просил угрожать моей девушке. Она сама виновата, нечего было хвататься за пушку. А теперь заткнись — мы с Брюсом разговариваем. Или тебе помочь заткнуться, а?
Он шагнул к девочке и занес над ней кулак. Велвет разрыдалась.
— Если ты ее ударишь, — сказал Брюс, — клянусь, на мою помощь можешь не рассчитывать.
— Ты будешь делать то, что я тебе скажу, даже если маленькая сучка схлопочет по шее. — Настроение Уэйна менялось с пугающей быстротой.
— Пожалуйста, не бей меня, — рыдала Велвет.
— Она же ребенок, Уэйн, — вмешалась Скаут. — Не надо ее бить. Не опускайся до такого.
— Никакой она не ребенок, милая. В Голливуде дети рождаются взрослыми. Эта маленькая сучка, наверное, уже потратила больше денег за свои недолгие годочки, чем твоя мамаша получила бы за пятьдесят жизней. Она заслуживает хорошей порки.
— Повторяю, — снова заговорил Брюс, — если ты ее ударишь, о своем плане можешь забыть.
Уэйн медленно опустил кулак.
— Хочу пояснить, Брюс: я выполняю желание моей девушки — не твое. Заруби себе на носу: ты будешь делать то, что мне угодно, врежу я твоей пигалице или нет.
Брюс воспользовался моментом, чтобы вернуться к теме разговора.
— Ну, так чего же ты хочешь? — взмолился он. Ему необходимо было услышать правду, какой бы страшной она ни оказалась. Страшной потому, что в глубине души Брюс понимал, зачем пришел к нему Уэйн.
— Я хочу, чтобы ты выступил в роли нашего защитника. Чтобы ты попросил о помиловании и спас нас от электрического стула.
— Попросил о помиловании? Ты что — совсем свихнулся?! Думаешь, мои слова спасут вас от наказания? Да вы виновны не меньше Гитлера!
— Виновны, если ты имеешь в виду, что мы и правда сделали то, что сделали, но ведь не в этом суть, посуди сам. В наши-то дни! Какая разница, виновен ты или нет — тебя все равно могут признать невиновным.