Брюс перестал что-либо понимать. Все взгляды были устремлены на него, только Скаут самозабвенно изучала свои ногти на ногах.
— Помнишь, — продолжил Уэйн, — ту мексиканскую телку, которая мужу член отрезала? Она была виновата и даже не отрицала этого. Отчикнула парню его достоинство и выкинула из окна машины. И что — сидит она за это? Ворочает булыжники на солнцепеке? Очень сомневаюсь. А все потому, что она была одновременно и виновата, и невиновна. В Америке такое вполне возможно.
Скаут оторвалась от своего занятия.
— Все правильно. Она это сделала и была права. Подонок бил ее и насиловал, так что получил по заслугам. Надеюсь, нож у нее был ржавый.
Уэйн поморщился.
— Знаешь, Скаут, тут мы с тобой не сходимся во мнении. Я лично не представляю, как муж может насиловать жену. Муж берет у жены то, что и так ему принадлежит. К тому же эта мексиканская сучка отрезала член у бывшего морского пехотинца, служившего на благо американского народа, а потому должна гнить в грязной дыре, на свободе ей не место.
— Он ее бил.
— В этом случае, дорогая, от мужа уходят, а не член ему отрезают.
— Присяжные ее оправдали.
— Значит, они там все были лесбиянками и гомиками.
Скаут фыркнула и вернулась к изучению ногтей.
— А-а, ладно, ну тебя, — бросил Уэйн, — мы отклонились от темы. Я говорю, что, как бы там ни было, эта сука вышла на свободу. Совершила преступление, во всем призналась, ни капельки не раскаиваясь в содеянном, и все-таки вышла на свободу. Виновата, но невиновна, ясно? У нас в Америке такое возможно. Главное, чтобы тебя оправдали.
— То есть ты полагаешь, — Брюс постарался, чтобы это звучало отрезвляюще, — что для массового убийства может быть какое-то оправдание?
— Брюс, в США найдется оправдание для чего угодно. Помнишь тех копов, которые избили ниггера и начали беспорядки? Там все на пленке было заснято — и что? Сидят они в тюрьме? Нет, сэр, не сидят. А О. Джей Симпсон? Сначала кричали, что он убил жену. Потом оказалось, что настоящая жертва — не мертвая телка, а сам Симпсон. Жертва полицейского-расиста, которого, кстати, тоже не посадили. В этой стране никто ни в чем не виноват. Так с чего же мы со Скаут будем отвечать за то, что натворили?
Брюс мысленно увидел себя вчерашнего, проникновенно толкающего речь на губернаторском балу. Неужели это было вчера? Скорее, в прошлой жизни… Брюс снова услышал собственный голос, парящий, как ему тогда казалось, над банальностью и лицемерием толпы: «Никто ни в чем не виноват».
Он сам это сказал.
Так неужели Уэйн прав и все сойдет ему с рук?
— Уэйн, подумай. На твоей совести слишком много жертв. Для этого не может быть оправдания.
Уэйн улыбнулся, снял телефонную трубку и начал набирать номер.
— Брюс, ты только что получил «Оскар». Если я скажу, что ты сейчас, наверное, самый знаменитый режиссер в мире, это не будет лестью. Ты действительно достоин всемирного признания. Ты хорошо поработал и заслужил свою награду… Простите. — Он повернулся к телефону.
На другом конце провода ответившие на звонок Корнелл и Мюррей наперебой перечисляли свои чины и звания.
— Заткнитесь и слушайте! — рявкнул в трубку Уэйн. — Мы хотим сделать заявление, понятно? Собираемся объявить о своих намерениях и всем все объяснить. Для этого вы пришлете сюда небольшую «И-эн-джи». И не возитесь там.
— Да, да, «И-эн-джи», электронную съемочную группу по сбору новостей, — проговорил директор «Эн-би-си», довольный тем, что мог ответить на вопросительный взгляд начальника полиции.
— Я знаю, что такое «И-эн-джи», иначе не просил бы прислать ее! — заорал Уэйн.
— Да, это я говорил для нача…
— Заткни глотку! Тут говорю я. Попробуете меня еще раз перебить, и будем разбираться с помощью автомата, ясно? Так вот, съемочная группа должна передавать информацию на все каналы, в том числе кабельные. Никакого эксклюзива — материал транслируют все, понятно? И еще одно. У звукооператора должен быть доступ к рейтинговому компьютеру. Я хочу получать информацию о своей популярности каждую минуту. Если сделаете все, как я сказал, то даю вам слово свободного американца: кого бы я еще здесь ни убил, телевизионщики останутся невредимы. Я гарантирую их безопасность, поскольку вы здесь наблюдатели, а мы действующие лица.
Уэйн положил трубку на рычаг и повернулся к заложникам.
— Теперь придется немного подождать, — сказал он. — Может, выпьем?
— Уж больно много ты знаешь о телевидении, — отозвался Брюс. На мгновение у него мелькнула сумасшедшая мысль: может, это все какая-то дурацкая шутка? Может, Уэйн и Скаут — не те, за кого себя выдают, не массовые убийцы, а, допустим, студенты или журналисты, пытающиеся что-то кому-то доказать? Может, все это обман? Ведь Брук уже разыгрывала его. Может, она не умирает, а всего лишь притворяется?