Если бы Брэд Мюррей слышал эти слова, он бы глубокомысленно кивнул в знак согласия. Начальник полиции был безусловно прав. Уже никто не спорил с тем, что телевидение придает событиям форму и что события создаются ради телевидения. Однако в данном случае произошло нечто иное: телевидение стало событием. Если раньше о событиях нельзя было узнать без телевидения, то в наши дни они все чаще без телевидения не существовали.
— Будем ждать, — принял решение начальник полиции. — Пусть этот парень получит свое эфирное время.
— Это наш гражданский долг, — подхватил представитель полиции по связям с общественностью.
— Чушшшь собачья, — прошипел командир спецназа.
Глава тридцать пятая
Брюс сидел на диване между Скаут и Уэйном и смотрел прямо в глаз телекамеры. Он знал, что через несколько минут войдет в историю как слюнтяй, как жалкий неудачник, которого вынудили сделать сопливое, трусливое, но абсолютно незабываемое признание в прямом эфире.
Он чувствовал себя как те военные летчики, которых во вражеском плену, израненных и изможденных, заставляют отречься от родины и присягнуть чужой стране. Всем известно, что делают они это не по своей воле, что выбора у них практически нет — и все-таки в отношении к ним что-то неуловимо меняется. Ведь невозможно выбросить из памяти то, как твой герой в одну секунду отрекается от всего, что было ему дорого. И внутри появляется ощущение: он мог, он должен был пожертвовать собой. Конечно, ощущение это несправедливо и неразумно, и все-таки избавиться от него практически невозможно.
Брюс старался побороть отчаяние и панику.
— Уэйн, это не сработает, — говорил он умоляющим голосом. — Вы оба убийцы, вас ненавидят и боятся, и одно мое признание, к тому же сделанное по принуждению, ничего не изменит. Единственным его результатом будет крах всей моей жизни.
— Очень жаль, Брюс, потому что у нас нет другого выхода, и отказываться от своего плана я не собираюсь. Билл? Кирстен? Вы готовы?
— Да, босс, — ответил Билл, который верно угадал, что Уэйну понравится быть «боссом».
Брюс понял, что настало время для осуществления его последней отчаянной идеи, которую он обдумывал с момента появления в доме съемочной группы. Он повернулся к Уэйну и постарался смотреть ему в глаза, что не так просто сделать, сидя рядом с кем-то на низком, мягком диване.
— Давай устроим дебаты, — предложил он.
— Что устроим?
— Дебаты.
Уэйн нахмурился: он не понимал, о чем идет речь. Брюс поспешил объяснить свою мысль:
— Послушай, Уэйн… Ты не дурак, и Скаут — не дура. Вы оба знаете, что в лучшем случае просто окажетесь в кадре. И что мои признания под дулом пистолета могут не произвести нужного впечатления.
— Я уже говорил тебе, у нас нет выбора, — напомнил Уэйн. — Ладно, Билл, давай…
Но Брюс настаивал.
— Нет, неправда. У вас есть выбор, но для этого придется пойти на риск. Давайте устроим дебаты, и это даст вам возможность доказать свою правоту без всякого насилия. Вы сами скажете все, что думаете, здесь, в прямом эфире.
— Осторожно, Уэйн. — Скаут идея Брюса не нравилась. — У тебя есть план, вот и следуй ему.
— Да брось ты, Скаут. — Брюс поерзал на диване и повернулся к ней лицом. — Вспомни, что ты говорила несколько минут назад — о том, что я эксплуатирую нищету и уродство и наживаюсь на чужих страданиях. Это более интереснее, чем использование меня в качестве марионетки. Давайте превратим мое заявление в дискуссию: вы будете доказывать мою вину, а я буду защищаться. Только подумайте, какое шоу из этого выйдет! Вы станете настоящими звездами — не просто жалкими шантажистами, а полноценными участниками общественной полемики. Да-да, вы несомненно станете звездами!
— Звездами? — переспросила Скаут.
Такая перспектива ей уже нравилась.
— Ну конечно. Это же очевидно: публика любит героев.
Брюс должен был добиться своего. Он знал, что это последняя возможность вырвать победу из челюстей врага, в одно мгновение превратиться из жертвы в героя, в человека, который отстаивает свои принципы даже в тяжелейший для него момент, когда силы зла бесчинствуют в его собственном доме. Привести Америку в чувства, напомнив ей о том, что «все мы несем ответственность за содеянное», а маньяки-убийцы — в особенности.