Из пролома в соседнюю комнату вылезли замполит и Мякишев.
— Эй, Родин! — позвал главстаршина.
Серж поднялся на подгибающихся ногах.
— Слушай, боец Родин, — сказал Мякишев, — у нас пропала связь со штабом батальона и патронов осталось вообще ничего. Сейчас немцы очухаются и полезут опять, а нам и отвечать нечем. Понимаешь?
— Да.
— Не «да», а «так точно», — поправил замполит. — Ничего ты не понял, боец. Забирай сейчас Валюху и немца, и мотайте отсюда.
— Доставишь их в батальон, и передай, что нам нужны боеприпасы. Как можно больше и как можно скорее. Понял?
— Да. Так точно.
— Гранат побольше.
— Так точно.
— И аккуратней, чтоб не засекли минометчики.
— Понял.
— Выполняй.
***
Когда миновали разбитый паровоз — снег почти перестал. Серж умотался больше всех — не привык ползать. А тут еще впереди окликнули:
— Стой! Кто идет?
— Свои! — крикнул Серж. — Не стреляйте!
— Дзыбин! — узнала Валюха. — Дзыбин! Это мы!
Они сползли в соседнюю воронку от полутонной авиабомбы, и свалились прямо на старшину.
— Вот черти! — крякнул он. — Цигарку затушили. Глядеть же надо.
— Здрасьте, товарищ старшина! — сказал Серж.
— А, крестник! — узнал Дзыбин. — Оклемался? Куда это вы немца тащите?
— В штаб батальона, замполит приказал. А вы куда?
— А мы вам патроны несли, только вот один я остался — товарища моего снайпер подстрелил. Теперь тяжеловато тащить, запарился. Отдышался чуток, теперь поползу напрямик, так скорее. Ну, прощай, Валюха–муха.
Дзыбин порылся в карманах и выудил половинку сухаря.
— На вот, муха.
— Спасибо, дяденька старшина. А табачку не будет у вас для Курта?
— Это фашисту–то?
— Ich nicht faschist, — сердито заявил Курт, — nicht nazi, nicht «SS»! Ich genau derselbe als du! Der mann!
— Ишь ты, — усмехнулся старшина, — дер манн. По–ихнему — человек, значит. Ладно, шут с тобой, человек. Кури, не поперхнись.
Дзыбин выдал немцу кусок бумажки и табаку, и даже поднес прикурить самодельную зажигалку. Потом кивнул и поволок ползком тяжеленные ящики напрямую через пустырь.
— Обиделся твой Курт, — усмехнулся Серж, глядя, как немец нервно попыхивает самокруткой, шмыгая острым ястребиным носом.
— Конечно, обиделся, — сказала Валюха. — А ему, думаешь, приятно? Для своих — предатель, для наших — тоже. А он просто понимает, на чьей стороне правда. Верно, Курт?
И тут позади грянул взрыв. На стену воронки шлепнулся и с грохотом съехал вниз разбитый круглый магазин ППШ. Курт от неожиданности выронил самокрутку в снег.
— Дзыбин! — крикнула Валюха и рванулась к старшине.
Серж едва успел схватить ее за ногу и вернуть в воронку. Приподняв голову, он увидел шагах в двадцати, на белом полотнище пустоши, грязно–бурое пятно с ошметками тряпья.
— Мины, — сказал он. — Там были мины.
— Пусти! — пищала Валюха. — Пусти!
— Не надо тебе туда. Понимаешь? Видеть этого тебе не надо.
Девчонка затихла, тихонько всхлипывая.
— Вот что, — сказал Серж, — слушай сюда. Вы с Куртом пойдете в батальон, а я вернусь и доставлю патроны.
— Я с тобой, — заявила Валюха. — Я тоже могу нести. Я сильная.
— Ты с Куртом пойдешь в батальон, и точка. Этих патронов надолго не хватит. Передашь приказ. Поняла?
Девчонка, набычившись, молча всхлипывала.
— Курт! — позвал Серж. — Курт, отвечаешь за нее головой, понял? Ферштйн? Ты и фройлен Вален — назад, цюрук ту батальон. Ферштейн?
— Ja, — кивнул немец.
— Не хнычь, Валюха, мы еще увидимся, это я точно знаю, — сказал Серж.
— Я все равно с тобой! — рванулась Валюха.
— Да господи боже мой! Курт! Держи ты ее!
Немец послушно перехватил маленькую фигурку поперек.
— Пусти! — шипела Валюха, пытаясь кусаться. — Пусти, фашист проклятый!
— Nicht faschist, — терпеливо уговаривал Курт.
Перевалившись через край воронки, Серж пополз по следу старшины, стараясь попадать локтями в те же углубления в грязном снегу.
Один ящик остался цел, содержимое другого было разбросано взрывом вокруг. Тут же лежали и гранаты. Серж набил ими свой вещмешок и противогазную сумку, потом снял каску и принялся собирать в нее рассыпанные патроны, стараясь не глядеть в сторону дымящегося тряпья. Патроны были все в снегу, а порой рука натыкалась на мягкое и липкое. Серж сдерживал спазмы и продолжал набивать каску и карманы.
Протяжное завывание первой мины он услышал, привалившись к паровозу. Неподалеку вырос черный сноп разрыва, и по холодному металлу чиркнули осколки. Серж перехватил поудобней каску и патронный ящик и бросился бежать.