— Посмотрите на мою дочь. Разве она не самый красивый ребенок, которого вы когда-либо видели?
— Джанни, ты должен перестать говорить это всем, кто заходит сюда, — сказала Элли с кровати. Медсестре, которая пришла проверить её состояние, она добавила: — Простите. Просто наш папа впервые стал отцом.
— Ничего страшного, — весело ответила медсестра.
Закончив с осмотром Элли, она заглянула на крохотный сверток, который я держал на руках у изножья кровати.
— О, она действительно красавица. Посмотрите на эти огромные голубые глаза.
— Спасибо, — сказал я медсестре. И с триумфальным видом посмотрел на Элли. — Видишь?
Она только вздохнула.
— Не слушай её, Клаудия, — сказал я, глядя на лицо моей дочери с её розовыми пухлыми щечками, крошечными идеальными губами и ямочкой на подбородке. — Ты самый красивый ребенок в мире, и никто меня в этом не переубедит. Ты почти так же прекрасна, как твоя мама.
Клаудия посмотрела на меня своими большими голубыми глазами, моргнула один раз и снова уснула. Я тоже был уставшим — книги не врали о том, насколько изматывающим может быть становление родителем.
Клаудия родилась вчера, чуть до полудня. Первую ночь я провел рядом с Элли, пока она рожала, а прошлую ночь — на стуле у окна. Элли сказала мне поехать домой и выспаться в нашей кровати, но я не смог уйти. Я не только не хотел расставаться с ними, но и боялся что-то пропустить. Я уже поменял первый грязный подгузник (это было абсолютно отвратительно), научился пеленать (оказалось, я в этом неплох), и убаюкивал её (это стало моей новой любимой вещью в мире). Я был рядом, когда Элли боролась с грудным кормлением, желая быть полезнее, но медсестра успокоила её, сказав, что у многих мам и детей вначале возникают трудности, и что всё наладится. В следующие разы стало гораздо лучше.
— Если врач даст добро, мы сможем вернуться домой уже сегодня после обеда, — сказала Элли. — Не могу дождаться, когда лягу в нашу кровать.
— Я тоже. Но это немного странно, что они просто так отпускают нас домой с ней.
Элли рассмеялась.
— Почему?
— Не знаю. Как они могут быть уверены, что мы справимся? Я, конечно, сделаю всё возможное, но всё ещё не на сто процентов уверен в себе как в отце.
Она улыбнулась.
— А я уверена. Иди сюда.
Я подошел к Элли с Клаудией на руках и сел на край кровати.
— Я полностью одержим ею, Элли. Это нормально?
Элли засмеялась.
— Я тоже. И да, думаю, это нормально.
— Книги для отцов об этом не говорят, знаешь?
— О чем?
— Просто… об этом. — У меня на глазах навернулись слезы, и я прочистил горло. — О том, сколько любви ты можешь почувствовать. О том, насколько защищать хочется. О том, что невозможно представить, что когда-то в твоей жизни ты этого не хотел.
— Джанни Лупо, ты плачешь?
— Нет, — ответил я, хотя, конечно, плакал.
Она снова рассмеялась и положила голову мне на плечо, осторожно проведя большим пальцем по щеке Клаудии.
— Всё в порядке. Я чувствую то же самое. И она действительно самый красивый ребенок в мире.
Мы посидели так несколько минут в тишине, глядя на нашу спящую дочь.
— Это невероятно, правда? — тихо спросила она.
— Что именно?
— Всё это. Ещё год назад я бы ни за что не поверила, что это возможно.
Я покачал головой.
— Я тоже.
— Это было просто приключение в метель, — сказала она, мягко смеясь. — А теперь посмотри на нас. Мы семья.
— Мы семья, — повторил я. Я поцеловал голову нашей дочери, а затем Элли. — Навсегда.
Конец