А потом бы смотрела каждую серию и врала бы, что не видела, — подумал я с ухмылкой.
— Согласен, было бы трудно отказаться, — сказал отец. — Но в конечном счёте, это то, чем ты хочешь заниматься? Это направление, в котором ты хочешь развивать карьеру?
— Не знаю. Может быть. — Я потер переносицу. — Но я не хочу тратить время на то, что не имеет значения. Мне нравится готовить для людей, узнавать новое, придумывать идеи. А в этом шоу, которое они предлагают, я даже не думаю, что буду на кухне. Я буду ведущим. Чёртовым украшением.
— Тяжело быть таким красивым, — поддразнил отец.
Я рассмеялся.
— Точно. — Я снова попытался понять, что именно меня останавливает, и в голове услышал голос Элли. — Думаешь, это просто чушь? Шутка?
— Нет. Люди любят развлекаться. Такие шоу — это побег от реальности.
— Так что мне нужно решить, быть ли мне поваром или побегом.
— Побег приносит больше денег, — заметил отец. — Ты мог бы взять чек и сделать что-то более значимое потом.
— Верно.
— Когда тебе нужно дать им ответ?
— На следующей неделе. А потом мне придётся поговорить с Лукасом и Мией о том, что я ухожу из Этуаль раньше срока. К первому апреля мне нужно быть в Лос-Анджелесе.
— Уверен, они поймут. А до этого почти три месяца, но чем раньше ты им скажешь, тем лучше. Им понадобится время, чтобы найти замену.
— Знаю. — Я посмотрел в сторону кухни Этуаль, разрываясь между тем, чтобы остаться или уехать. — Мне здесь нравится.
— Но это всегда было временным, верно?
— Верно. Ты же знаешь меня — никакой остановки.
— Я просто рад, что мне больше не нужно получать звонки от директора школы.
Я рассмеялся.
— Я тоже. До встречи, пап.
Мы попрощались, и я снова взглянул на радар. Серо-белое облако, надвигающееся на нас, снова заставило меня задуматься. Но оно было ещё далеко и, скорее всего, не станет проблемой на пути туда, если мы вовремя выедем. Возможно, я всё-таки сделаю эти пельмени, возьму их с собой и предложу как закуску.
Отложив телефон, я взялся за работу.

К двум часам дня мой внедорожник был полностью загружен: ящики с вином, коробки с бокалами и термосумка с ингредиентами для пельменей с креветками и зеленым луком в соусе из саке и понзу, которые я заранее приготовил. Это означало, что у меня не было времени заехать домой за более приличными брюками, но я подумал, что мы можем заскочить в мою квартиру по дороге из города.
— Готова? — спросил я у Элли, которая стояла у задней двери машины и проверяла, всё ли на месте. Она была укутана в зимнее пальто, варежки и снегоступы, будто мы собирались идти пешком в Харбор-Спрингс, а не ехать.
— Да, — сказала она, нахмурившись, и указала на термосумку. — Что это?
— Не переживай. — Я потянулся, чтобы закрыть багажник, но она схватила меня за руку.
— Джанни, что это?
— Просто закуска. У меня уже были все ингредиенты, потому что я собирался приготовить это у родителей. Это те планы, которые я отменил. — Я сделал паузу для эффекта. — Пожалуйста.
Она выглядела возмущённой.
— Мы не можем приносить еду!
— Почему нет?
— Потому что это оскорбительно! Хозяйка готовит.
— Я просто предложу. Если она откажется, ладно.
— Что это?
— Пельмени с креветками и зеленым луком в соусе из саке и понзу.
Она нахмурилась ещё сильнее.
— Звучит вкусно.
Я рассмеялся её сердитому лицу.
— Они такие и есть. Я подумал, что это будет приятный сюрприз, но если ты хочешь, чтобы я их убрал, так и скажи.
— Нет, всё нормально. Уверена, всем они понравятся, и я смогу подобрать к ним игристое белое. Просто… просто не делай этот вечер про себя, ладно?
— Это всего лишь пельмени, Элли.
— Я знаю, но у тебя есть эта привычка — как бы это сказать… забирать всё внимание в комнате. Ты привлекаешь внимание даже тогда, когда не стараешься. Поэтому, пожалуйста, держись в тени и не будь обаятельным, — взмолилась она. — Даже не улыбайся.
— Хорошо. Я буду как пень. А теперь отпусти меня, чтобы я закрыл багажник, и мы не опоздали.
Неохотно она убрала руки с моей руки, но осталась стоять рядом, будто боялась, что я добавлю ещё какой-нибудь «незаконный груз» в её багаж.
Когда багажник был закрыт, я повернулся к ней. Вокруг неё кружились снежинки. Щёки были розовыми от холода, а кожа казалась бледнее обычного — она нервничала?