С этой женщиной обязательно надо потолковать, сказал он себе, хоть с трезвой, хоть с пьяной.
Рональд оказался в зале. Он возился с приемником. Музыка, под которую танцевала публика, транслировало немецкое радио «Кёнигзвустерхаузер», и Рональд, сочтя ее чересчур тягомотной, решил поискать чего-нибудь французского.
Против этого возражали трое — единственно в силу странного, но присущего многим людям предубеждения против того, чтобы владелец приемника крутил его ручки. Одна из возражавших была уже знакомая Роджеру сестра Рональда, Силия Стреттон, высокая девушка в живописном наряде восемнадцатого века, представлявшая Мэри Бленди, двое других были соответственно Криппен и миниатюрная женщина в костюме мальчика — вполне узнаваемая мисс Ле-Нев {Ле-Нев Этель — любовница и сообщница доктора Криппена, бежавшая вместе с ним в США на корабле, переодевшись мальчиком}.
В приемнике резко вскрикнуло сопрано и тут же оборвалось, но критики настройщика были начеку.
— Оставь ее, ну Рональд, — взмолилась мисс Стреттон.
— Было ведь так хорошо, — поддержала мисс Ле-Нев.
— Занятная штучка, — веско изрек доктор Криппен, видимо с тем подтекстом, что люди, имеющие радиоприемник, увы, не в состоянии с ним расстаться дольше чем на пару секунд.
— Да ну, — отозвался Рональд, продолжая вертеть ручку настройки.
И взрыв джаза вознаградил его за труды.
— Вот! — произнес он с гордостью. — Это ведь гораздо лучше!
— Совсем даже не лучше, — заспорила сестра.
— Даже хуже! — вынесла свой приговор мисс Ле-Нев.
— Никуда не годится! — поддержал ее доктор Криппен. — Какая это станция?
— «Кёнигзвустерхаузер» — как ни в чем не бывало ответил Рональд и, подмигнув Роджеру, поспешно отошел от приемника.
Но прежде чем Роджер успел к нему присоединиться, Силия Стреттон отвлекла его своим вопросом. Знаком ли он с мистером и миссис Уильямсон? Роджеру пришлось признать, что нет, таковые ему не известны. Оказалось, что это — настоящая фамилия доктора Криппена и мисс Ле-Нев. Роджер любезно выразил свое восхищение их нарядом.
— Осберту надо было только надеть очки в золотой оправе, — с готовностью объяснила миссис Уильямсон. — Он ведь вылитый Криппен, правда же, мистер Шерингэм?
— Тебе, наверное, страшновато быть с ним рядом, Лилиан, — заметила Силия Стреттон.
— Так что же удивляться, что я убежала от него из кабинета сюда, где побольше места? Если бы там на него накатило, мне было бы просто некуда бежать!
— Ты же сама прекрасно знаешь, Лилиан, — возразил ее муж, — что ты и только ты заставила меня нарядиться Криппеном, чтобы самой быть мисс Ле-Нев. Лилиан не упускает случая пощеголять в брюках, — благодушно объяснил Уильямсон собравшимся.
— А если мне хочется походить в брюках? — фыркнула миссис Уильямсон.
— Надеюсь, вы их зашпилили сзади английской булавкой, — брякнул Роджер.
И тут же пожалел об этом — все недоуменно уставились на него. Пришлось объяснять.
— Настоящей мисс Ле-Нев брюки были широки, и она зашпиливала их сзади английской булавкой. Капитан лайнера как раз и обратил на это внимание.
— Во всяком случае, Лилиан ее брюки отнюдь не широки, — захохотал ее муж. — Хоть там и там есть на что обратить внимание, а, Лилиан? Я прав?
— Я люблю брюки в обтяжку, — заявила та и снова фыркнула.
Роджер, которого эти подробности не очень занимали, решил сменить тему.
— Я еще не знаком с вашей невесткой, мисс Стреттон, — небрежно, светским тоном заметил он. — Вы меня не представите?
— С женой Дэвида? Да, разумеется. Где она?
— Минуту назад была возле бара.
— Она сумасшедшая, — с дружеским участием предупредил мистер Уильямсон.
— Да ну тебя, Осберт, — укоризненно заметила его жена и покосилась на Силию Стреттон.
— О, меня не стоит стесняться, — добродушно ответила та.
Упускать такой момент было нельзя.
— Сумасшедшая? Правда? — мгновенно среагировал Роджер. — Знаете, мне сумасшедшие нравятся. А скажите, мисс Стреттон, какие именно формы принимает сумасшествие вашей невестки?
— Да я не знаю, — небрежно ответила Силия Стреттон. — Просто сумасшедшая, и все — Осберту виднее, — за внешней легковесностью Роджер расслышал нечто иное: словно бы она с готовностью ухватилась за предложенную версию о сумасшествии своей невестки, дабы скрыть нечто худшее.
— Она желает беседовать о своей душе, — с мрачностью в голосе сообщил Осберт Уильямсон.
— Осберт душами не интересуется, — объяснила мисс Уильямсон. — Он и без своей собственной прекрасно бы обошелся.