Лендж
И деваться некуда. Аббас-Мирза в курсе, что Пров приехал в таком составе не просто так. Нет, из Астрахани не выгнали. Но когда увидали баркас с нефтяным движителем, то очень скоро им заинтересовался военный губернатор. Для него это прекрасный способ прогнуться перед Санкт-Петербургом. А для нас равносильно добровольной передаче англичанам. Могут, конечно, и забыть. Множество изобретений пропадает втуне или ждет своего времени. Но наша деятельность привлекает внимание. Так что не стоит надеяться, что пропустят. Пров собрался за ночь и с двумя ведущими мастерами, тремя учениками, всеми чертежами и заготовками отбыл в «срочную командировку». Мое послание застало его уже в пути.
Наш путь лежит в Тегеран, новую столицу Персии. 23 февраля 1830 года рано утром мы начали движение. Я иду в первой сотне. Расчет на то, что пока подтянутся остальные, немного отдохнут для дальнейшей дороги, я уже оценю обстановку, погощу у шаха, а потом сошлюсь, что такую толпу надо уводить. Со мной Алена с сыном, Кирилл с двумя пулеметными расчетами, Аббас-Мирза с тридцатью гвардейцами. Навьюченные верблюды плывут неспешно, ослы и мулы тащат тележки и арбы. За день делаем около тридцати верст.
Первые дни всегда весело. Переселенцы по дороге скупают всю живность, сушеные финики, пшеницу. Варят кашу. Дети с визгами носятся между костров. Местные живо интересуются нами, улыбаются, пялятся на женщин. Через пять дней довольно комфортного путешествия вдоль речки мы остановились в маленьком городке, почти деревне, Лоушане. Здесь отведен день отдыха перед трудным участком пути. Дальше речек не будет, деревни только ближе к Тегерану появятся. Дорога вдоль горного хребта.
Нас посетила делегация старейшин в цветастых и дорогих одеждах. Хитрый дед с тощей бородкой все допытывался про закрытые брезентом пулеметы.
Дернула нелегкая пошутить, что везем один золотой трон вашему Шаху в подарок, а другой китайскому императору. Интерес у деда не праздный. Оперативная чуйка подсказывает, что лучше отвлечь на себя внимание от основного каравана. И после выхода из Лоушана мы заметили наблюдение.
— Мои гулямы не догонят их, — хмурился принц, — они далеко. Пусть смотрят. Недругов тут нет, а местные разбойники не рискнут напасть.
— Местные не рискнут, — всматриваюсь я через подзорную трубу, — тем более знают, что вы с нами.
На следующий день наша разведка ушла вперед на пять верст. Остальной обоз отстал сильно. С возвышения еще видно далеко позади ленту поселенцев. А стали спускаться с перевала, остались одни. Но недолго. Позади грохнуло. И со скал на дорогу посыпались камни.
— Кто-то все-же рискнул, — хмыкнул я, — через камни лошадкам сразу не пройти, а пешим долго.
Аббас-Мирза очень смачно ругнулся на фарси. Гнев его переходит в ярость. А ведь только что рассказывал мне про «Шахнаме» и персидскую поэзию.
На нас из широкого ущелья ринулась пестрая орава всадников. Меньше километра до них. Хорошо прятались. На вскидку около пятисот сабель.
У нас всего пятьдесят стрелков со мной вместе. По два заряженных ружья на брата. Тридцать гулямов погоду не сделают. Ну и пулеметы. Очень тяжелое изделие получилось. Но надежное. Калибр в тринадцать миллиметров. «Меньше, барин, никак нельзя. Не дамское оружие делаем». Воздушный кожух заменили на водяное охлаждение, как у «максима». На двух лошадках установка ездит, этакая тачанка на максималках. Патронов с собой взяли все, что было. По пять тысяч на ствол. В брезентовой ленте двести пятьдесят штук, а лента уложена в короб.
Аббас-Мирза выхватил у меня трубу.
— Это Гонур-бек! И не один. С ним племя Чорва.
Племенное деление никуда не делось. У курдов и у памирцев десятки племен. Чорва- это туркменское кочевое племя. И радости мало, потому что туркменские племена безжалостны и храбры.
— Проклятые гуроны? — попытался я пошутить.
— Меня живым они не получат, — принц стал похож на демона.
Кирилл не дожидался моей команды, а гаркнул так, что лошадь дернулась. Расчеты сдернули брезент с установок, как на учениях. Развернулись. И разъехались по разным концам колонны. Из телег извлечены трубы гранатометов. Десять стрелков надели маски. Наследник даже ругаться перестал.
«Дистанция максимальная», — доносится голос Кирилла. Трубы пыхнули огнем и белым дымом. На трехстах метрах бахнули разрывы. В лаве замешательство, но по инерции перепрыгивают павших и летят вперед. Стрелки достали еще по трубе, но выстрелить не успели. Со ста метров загрохотали кинжальный перекрестный огонь.