А ракета летит на три километра, бьет по площадям, запускается быстро, весит мало, перевозится просто и тем самым занимает свою нишу.
Свои установки я не смог вывезти. Дали понять, что глаза можно закрыть только на небольшие вещи. Поэтому установки законсервированы и спрятаны. А вот гранатометы везем со всем невеликим запасом ракет к ним.
— Это другое, ваше высочество, — киваю я.
— Не называй меня так, ведь мы побратались.
— Хорошо, брат. Это секретное оружие. Мы испытали его на турецкой войне.
— А это скорострельное ружье?
— Совсем секретное. Ты первый из иностранцев, кто видел его действие. Да еще и в бою.
— И я впечатлен, — поглаживает он бороду, — ты везешь его в Америку?
— Смог вытащить только это. Царь очень возражает против моих изобретений в чужих руках. До такой степени, что запрещено внедрять в армию.
— В этом большой смысл, Бадр-хан, — он хлопает меня по плечу, — отдать в армию, это значит, отдать англичанам или французам. Лучше уж ни у кого не будет.
— Ты прав. Поэтому я везу его в Америку, — загрустил я.
— Дашь стрельнуть? — неожиданно по-детски Аббас-Мирза заглянул в глаза.
— Конечно, дам. Кому же еще как не своему брату дать, — вздохнул я.
Принц обнял меня и что-то горячо шептал на фарси. Ульяна хорошо уже понимает, Алена плохо, но объясняется. А я не удосужился. Может, он мне сейчас свои тайны рассказывает?
Стрельбы назначили на утро. Место выбрали в трех верстах, в ущелье. Принц взял с собой трех самыми близких соратников.
Сначала дали гранатомёт с фугасной гранатой на пироксилине. В очках и торчащей из-под маски бородой Аббас-Мирза выглядит, как «великий диктатор». Со ста метров по скале принц попал. Бабах получился знатный с брызгами камней. Восторги иранской гвардии выразились в криках и стрельбе из пистолетов в воздух. Зарядили зажигательную гранату с белым фосфором. Скала заполыхала яркими брызгами.
Дали выпустить ленту из пулемета по сложенным из плоских камней столбикам в человеческий рост. Брызги камней и восторги.
— Есть еще кое-что, — шепнул я ему на ухо.
Сложили пять столбов. Я достал револьвер. Мастера сделали его под имеющийся пулеметный патрон. А что такого? Тринадцать миллиметров — это калибр для дуэльных пистолетов, и то мало. Баловство. Армейские по 17–18 мм. И ничего. Поэтому пистолет получился как хауда, только револьвер. Здоровый обрез с барабаном на пять патронов. Спуск очень жесткий. Лучше курок взводить свободной рукой. И отдача соответсвенная. Но что не сделаешь для престижа.
Я с десяти метров за пять секунд разнес пять столбов.
Принц долго цокал языком вместе с приближенными. Построили столбики и для него. Пострелял. Задумался.
— Такое оружие нельзя показывать и в Персии, брат мой, — погладил Аббас-Мирза ствол револьвера, — его сила в уникальности и тайне. Мы никому не скажем про него. За своих людей я ручаюсь. Но оно нужно.
— Тебе? — я убрал револьвер в кобуру.
— Это змея в кувшине. Думаешь, что выпьешь молока, но там смерть. Кувшин — это ты и твои люди. И я не боюсь, что змея ужалит меня. Кувшин закрыт надежно. Но если ее выпустить, то противостоять станет сложно. Появятся другие кувшины. И я не буду знать, в каком змея.
— А не хочешь иметь собственный кувшин?
— Хочу. Но наша посуда из необожжённой глины. Я переговорю с отцом. В Тебризе есть оружейные мастерские. Подумай и ты над этим.
Больше мы к этому разговору не возвращались. Принц погружен в себя. А через три дня дозор донес, что видит огни Тегерана.
Глава 4
Утром еще только сворачиваем лагерь после ночевки, а нас уже встречает делегация на верблюдах и скакунах с трубами и глашатаями. Не совсем нас, как выяснилось. Принц сразу коротко попрощался и во главе свиты отправился вперед под восторженные крики встречавших.
Алена переоделась в иранское одеяние, обвешалась золотыми цепочками и браслетами. Ей идет. Ульяна в горской одежде. И я наряд а-ля Индиана Джонс сменил на широкие персидские одежды с военным уклоном. Нарываться не надо. Неуважение чревато трагедиями, особенно на Востоке.
В той истории Грибоедов Александр Сергеевич вместо консульства в Тебризе самовольно обосновался в Тегеране, как новый посол. Совершенно не по чину. Мало того, сразу развернул бурную гуманитарную деятельность по своему усмотрению и к недовольству шаха. На территории посольства находили укрытие грузины и армяне. И когда там спрятались от насилия две армянские девушки, такое поведение дипломатов расценили, как вопиющее неуважение к местным культурным традициям и нарушение дипломатического протокола.