Ко мне пришли старшие от армян. В подарок поднесены большие кувшины вина и десяток баранов. В городе крупнейшая армянская община. Их интересует не столько торговля с нами, сколько порядок. Еще жива память о погромах дружиной Стеньки Разина складов и винных погребов. Кончилось плохо. Разбойники перепились и огребли по полной программе. Но ущерб нанесен был огромный.
Я заверил в нашей порядочности и тут же велел Игнату выделить людей в совместные с русским полком патрули.
«Мэр» Решта сам не явился. Не по чину. Прислал первого заместителя. Дед долго тряс седой бородой, пока мне не подсказали дать ему денег. После получения сотни рублей дед закивал и с пожеланиями здоровья солидно удалился.
И конечно, Алена пригласила белобрысого в гости. Вечером следующего дня после хлопот нам делают плов и мясо. Стол уставлен сладостями. Медицинская молодежь бурно обсуждает особенности местных нравов и гигиены.
— Вот вы, Скрыплев, почему не мажете ресниц и бровей хной? — доктор Гаврилов привлек внимание.
— Не привык, — чуть смутился полковник, — да и не стану вовсе. Такие вопросы готовьте для господина Самсонова. Он мажет.
— Так если краситься, может генералом сделают? — не унимается доктор.
— Мне двадцать три года, и я полковник, доверенное лицо правителя большой страны и муж его молочной сестры, — огрызнулся с намеком Скрыплев.
— Да я вовсе не хочу вас обидеть, — поднял ладонь Гаврилов, — поймите и вы, Востока мы не знаем. А здесь целая Персия! Таинственный мир. Не откажите в просвящении.
— За те два года, что я здесь, большую часть жизни пришлось посвятить военному делу. Но кое-какие сведения по медицине удалось собрать, — Скрыплев повел пальцем короткий белесый ус.
— Разве в полку есть медик? — поднял брови Вильям.
— Нет. Поэтому и пришлось. И скажу вам, судари мои, персидская врачебная помощь отличается от русской весьма. Есть, конечно, доктора европейского образования. Но их клиентуру составляет самая почтенная публика Тегерана. Даже среднего достатка человек не может позволить себе их услуги. Обращаются тогда к ученикам.
— Как же они учатся? — хмыкнул Гаврилов, — надобно тела вскрывать, а страна то мусульманская.
— Так и учатся. По привезенным из Европы скелетам и препаратам. Но учиться им особо негде. Нет медицинских школ. С другой стороны, не надо и патентов на практику.
— Каждый может стать врачом? — недоверчиво бросил Вильям.
— Увы. И второй разряд врачей именно таков, что кто книжку какую сыщет, кто травяной состав узнает или костоправство особого рода переймет, тем и лечат. А патентом им служит только собственный результат.
— Мне так кажется вполне справедливым такой подход, — вставила Алена, — должны выделятся лучшие.
— Должны, — усмехнулся Скрыплев, — но мнение народное смотрит в другую сторону. Врачи такого рода стараются носить богатую и темную одежду в подражание мулле. Вместе с муллами в мечети и сидят. А некоторые и сами муллами делаются. Но оговорюсь, что звание это не равно нашим попам. Мулла — это не только служитель в мечети, но и ученый. Так что противоречий нет. Чалма придает врачам хмурый и загадочный вид. Сразу и не подступишься.
— И народ к ним идет? — спросила Алена.
— Идет, но есть и третий разряд врачей. Это всякого рода знахарки, повитухи или просто старые люди. И там, поверьте, сплошное колдовство и наговоры. Вот крестьяне у них и пользуются.
— Но все же есть настоящие врачи, — подал я голос, — с инфекциями есть кому бороться. При таком климате их множество.
— А вот тут стену не прошибешь, — засмеялся Скрыплев, — от оспы хотели привить. Польза доказанная. Как уж шах не угрожал, чего только не сулил. Со всей Персии чуть более полутора сотен огласилось. Здесь ведь как? Врач что назначит, так они сразу на четках гадать — полезно то или нет. И если четки не покажут пользы, так ни за что не уговорите лекарство принять.
— А как же военная медицина? — спросил я.
— А все так же, как двести лет назад. Отрезают, что могут. Жара быстро делает черное дело. И даже осмелюсь спросить у вас помощи, — прищурился он, — понимаю, что не до того, но уж уважьте. Об успехах ваших наслышаны.
— Что ж, это символично, что дела наши мы начинаем с создания медицинского комитета, — солидно покивал я, — о чем еще вы наслышаны?