— Тут своих таких Никифоров уйма, — усмехнулся Игнат, — только если в клетке его возить, чтоб купцов да чиновников пугать.
— У него открылись новые оперативные возможности, — ответил я, — сейчас не будем обсуждать личную жизнь. Скажу только, что любой такой поворот имеет смысл, который мы сразу понять не можем. Мин занимает серьезное положение в своем круге и расценивает нашего Никифора, как подарок. Обойдемся без громких слов про перст судьбы. Я не возражаю против их связи. И, кстати, можете поздравить с обручением. Так что все шуточки теперь неуместны.
— Вот так новость! — Крикнул Гаврилов, и загомонили все сразу про свадьбу.
— У нас будет время на торжества, — я стукнул ладонью по столу, — сейчас важно всем понимать свое место и действия здесь, в Китае.
— Никифор теперь главный, — хохотнул Игнат, — ему и карты в руки.
— Я хочу, чтобы все осознали ситуацию, — поднял я ладонь, — РАК основные деньги зарабатывает с пушнины, с калана. Угодья на севере, поэтому американцы туда пока массово не суются. С отдельными капитанами русские договариваются и терпят их присутствие. Что бы не раскачивать обстановку. Как вы знаете, индейцев-тлинкитов на войну подбивают американские моряки, а американские инструкторы руководят штурмами русских крепостей. Поэтому они пока ловят калана и бьют китов в наших водах безнаказанно.
— И тоже возят меха в Китай? — подала голос Ульяна.
— Не тоже, — нахмурился я, — русские возят товар в Кяхту. Это Сибирь, южнее Байкала. Потом на карте покажу.
— Это еще от порта добраться надо! — воскликнул Гаврилов, явно знающий географию, — не близкий путь. Но там только обмен на чай и шелк. Деньгами запрещено расплачиваться.
— Драгоценные металлы и оружие запрещены Россией к поставкам в Китай. Поэтому серебро везут испанцы из Акапулько и получают дикие прибыли, — кивнул я, — и еще русским кроме Кяхты запрещено торговать в других местах. Лисянский продал в Кантоне меха и закупил чаю, но еле ноги унес. Начальника порта в тюрьму посадили за то, что не арестовал суда. Кантон — порт для европейцев, но не для русских. Европе можно торговать в провинции Гуандун, но кроме Кантона, в другие порты их не пускают. И торговля только через китайских посредников.
— Жестко у китайцев, — протянул Игнат и прищурился, — остается Кяхта?
— Да и в Кяхте купцы умудрились нашкодить. Объемы добычи калана превысили возможности обработки. Шкуры стали настолько плохими, что китайские купцы теперь и слышать не желают ни про каких каланов. Принципиально перестали брать ни за какие деньги. Возят русские купцы в Европу и Санкт-Петербург, но это очень далеко. Остается на китайском рынке востребованными речной бобр и выдра, но их добыча меньше в разы.
— И ехать в Сибирь далеко и накладно, — подала голос Ульяна, — должны же быть обходные пути?
— Вот такой путь и должен создать Никифор, — я положил руку на плечо, — Вряд ли официально ему разрешат жить где-либо. Но и пираты разрешений не спрашивают. В любом случае канал себя окупит, даже с посредническими для местной братвы.
— Я прошу слова, — Никифор встал и все затихли, — согласен, чиновников Китая не побороть. И именно такой путь я и устрою, если других способов не сыщу.
— А они есть? — поднял я брови.
— Попытаться можно. Но нужно выслушать Мин.
Китайцы недолго с нами праздновали. Джонки утром пустились в сторону Тайваня и Китая. Мы отдохнули от качки и напряжения морского путешествия. Пересидели небольшой шторм и ясным утром 7 октября подняли якоря. Через два дня обогнули с севера Тайвань и взяли курс на Юго-Восток к острову Йонагуни.
На четвертый день мы вошли в бухту с большой деревней на берегу.
В моих записях Йонагуни остался только как место для желательного посещения. Под водой открыты мегалитические сооружения древности. Акваланг я еще не изобрел, так что дайвинга не будет. Еще на острове живут уникальные лошади йонагуна. Сам остров не велик. Около одиннадцати километров в длину и чуть более трех в ширину. Вроде и развернуться негде, но с древности это место известно как остров женщин. Красивые белокожие женщины жили и правили здесь. Мужчины только выполняли репродуктивную функцию и были редки. Но эти легенды проверить не удалось. Зато сейчас рядом стоит и смотрит на ликующих крестьян еще одна «легенда».
— Тебя тут знают? — скрестил я руки на груди.
— Йонагуни мой родной остров, — ответила Мин.