Динамит получили вполне сносный. Без потерь не обошлось. Оторвало кисть лаборанту и разнесло угол лаборатории. Лаборанта лечат, здание восстановили.
И даже представили ракету местного производства. Очень похоже на чупа-чупс, только леденец заостренный несколько. Деревянные трубки с порохом — не лучшее решение. Зато дешево. Рубашка на взрывчатке из чугуна местной уже плавки. И установка на двенадцать труб.
Испытали немедленно.
Летит снаряд не далее полутора километра. Разлет большой. Меньше, чем у ракет Конгрива, но сопоставимо с ракетами Засядко. Зато размер меньше, удобнее за счет раскрывающихся стабилизаторов. Установка ставится на колки. И стрелять можно прямо с них, только лошадей приучить надо. А вот взрыв все ожидания превзошел. Килограмм динамита и осколки от чугунной рубашки разносят мишени в труху. Так что разлет уместен.
Только вот даже для чугуна нужна руда. Обнаружились какие-то запасы на севере владений, но пока возить далеко и невыгодно. И некому. Зато огромные запасы буры и ртути в полусотне верст от Росса, в Прибрежных хребтах. Будет чем серебро очищать.
Выходы нефти есть на юге, перед самыми горами. Индейцы рассказывают о земляном масле. Образцы разведка привезла. Но тоже пока неблизко.
События пришли кучкой, как бывает. Еще не стихли рассказы о переменах на Аляске, как прибыл «Саутгемптон» с Игнатом и Кончитой. Игнат привез сотню лошадей и беременную счастливую жену.
Игнат и Кончита
Обнялись, напоили, накормили, в бане попарили, а уж потом доклад.
Передача власти прошла с приключениями. Двух, особо рьяных креолов, Игнат без раздумий повесил. Но поскольку индейцев трогать запретили, поддержку получил от местных.
— Представляешь, выезжают подальше и, как на полигоне, индейцев стреляют. Охота, дескать, — тряс головой Игнат.
— Тебя не стрельнут? — жевал я кусок рыбы
— Шугнул так, что подумают десять раз. Сам понимаешь, без строгости никак.
— Товарищ Игнат суров, но справедлив?
— Во-во. Хочешь жить спокойно, так и другим давай. А то ни себе, ни людям. Это я про землю. Не дают диким ранчи строить. А они не хуже справятся. Старательные. Так уж я землю сам стал раздавать. Есть помощники. Ежели кто к крестьянскому труду способен, так пусть берут, сколько обработать могут.
— И много желающих?
— Хватает. Особливо, как двоих тех вздернул, чтоб не забижали и не грабили, так и пошли. Только хотел уяснить. Если индеец присягу приносит, всей семьей, конечно, то под защиту попадает же?
— Все правильно, Игнат. Кому присягают? Так тебе, нам, — смутился Игнат, — но я же про тебя рассказываю.
— А помру, кому будут?
— Окстись, Андрей Георгиевич! Кому? Нам, настоящим русским.
— Эко вывернул. А ненастоящим куда деваться?
— А пусть присоединяются, — хмыкнул Игнат, — а мы поглядим.
— Фрегат нужен будет, — перевел я тему, — надо караван сопровождать. Жан рвется, но ждем купцов из Акапулько с серебром. Испанцы не дадут ходу.
— Или англичане, — кивнул Игнат, — добро. Хотя с ним ось как повадно.
Коменданта Аугусто Саморано Игнат не тронул. Определил только работу по душе. Была у Саморано типография в примитивном виде на деревянных клише. Так купили ему в Мехико деревянный печатный станок и еще три новейших заказали в США. Я сразу набросал образец разрешения на проход по рекам Аляски для иностранных судов. Вот индейцы обрадуются.
Мария и ее тлинкиты были в шоке от положения местных индейцев. Им показали весь уклад, испанские плетки, сараи для ночевки. Дали поговорить с мивок. Мария со всей энергией взялась за агитацию. Тлинкиты проводят встречи в селениях, где нас очень хвалят. Ну и торговые контакты наладили. И были поражены количеством и дешевизной галиотиса. Раковины этих моллюсков крайне ценились. У алеутов за две раковины можно взять шкуру калана. А здесь им просто принесли в дар. И тлинкиты договорились на плату раковинами за участие в защите.
Ко мне прибыл с поклоном крепкий русский мужик из первого набора переселенцев. Часть их уже добралась до реки Сакраменто и прозвала ее Райской. Посевную провели. Не голодали. В реке полно рыбы, в лесах оленей. Мужик бухнулся в ноги.
— В рай пришли, истинно в рай. Век молить Бога за вас будем.
— Обожди бахаться. Как зовут?
— Антипка Почаев. Да вы, может, припомните. Приютить велели с семьей, когда от полиции откупили. Так мы все вместе за вами и идем. И в Персии, и морем, и в Индии я сумасшедшим нарядился, да орал громче всех, и на островах. Мой мальчишка еще на лошадь дикую залез. Узкоглазым забор поломали.