— Вероятно, тупиковая ветвь исследований, — развел руками Рослин, — красить ей что-то можно, шерсть или шелк, но много дополнительных условий.
— Не надо шерсть, — встряхнул я пробирку на свет, — если я ничего не путаю, то красить этой штукой можно микробы.
— Те микроорганизмы, что вызывают бурные дебаты? А зачем?
— Затем, чтобы видеть. Кто в нашем медицинском колледже инфекциями занимается?
— Пока никто, — пожал плечами Рослин.
С сульфаниламидом, как лекарственным средством, пока никак. Работа идет, заложены эксперименты в закрытой лаборатории. Просто нужно еще время. Но и это уже много. Очень много. От опытов до производства огромная пропасть. И за полгода ее не преодолеть никакими подсказками, особенно, если слушать и понимать некому. Кадры решают все.
В колледже идут занятия. Пришлось посетить, дать обзорную лекцию по антисептике. Студенты и врачи, биологи и фармацевты заполнили всю аудиторию, сидели на ступенях и стояли в дверях, муху не услышишь. И среди них привлек вниманиегорящий взгляд, как на явленное божество, молодого человека. Худой болезненно до сухости, он даже рот приоткрыл.
Лекцию я готовил заранее. Без фокусов нельзя. Кристаллы оказались метиловым фиолетовым. Одним из анилиновых красителей. Господин Грам не сделает свое открытие, как окрашивать бактерии. Я все выходные провозился с пробирками, но технологию восстановил, благо она несложная. Что йодом фиксировать надо, где-то отложилось и вспомнилось, а до промывки спиртом пришлось доходить.
Далекому от микробиологии человеку такие тонкости ничего не скажут. А для науки огромный прорыв. Микробы с толстой стенкой окрашиваются в синий, с тонкой остаются прозрачными. Но их можно докрасить красным. Зачем? Да чтобы просто видеть под микроскопом. И хоть как-то отделить одни от других по внешнему виду.
Я поманил скуластого юношу с горящими глазами. Он не сразу понял, что именно к нему обращаются.
— Как вас зовут, мой друг? — я сделал хитрую физиономию, — и кто вы?
— Меня зовут Леопольдо Рио де ла Лоса Гильен, — чуть сбиваясь ответил он, — мне двадцать шесть лет, и я только что закончил факультетскую медицинскую школу при Королевском Папском университете в Мехико и получил звание врача, хирурга и фармацевта.
— Вот так все сразу? — я взмахом руки остановил смешки в зале, — и что же привело вас в Акапулько?
— Я узнал, что приехавшие русские преподают нечто необычное. Про вас читал только в журналах и не мог упустить возможности лично услыхать.
— Прошу, доктор Гильен, к микроскопу, — я повернулся к аудитории, — есть способы увидеть весьма четко ранее прозрачные микробы, что дает возможность отнести возбудителей инфекций к тому или иному виду. Сейчас вы без толчеи посмотрите на возбудителей пневмонии, а я расскажу, что примерно можно увидать.
Леопольдо Гильен
Лекция произвела сенсацию в узком научном мире. Это будто в темной комнате фонарик включить. Все сразу пожелали рецепт окраски. И тут же его получили, но формула красителей, конечно, осталась в секрете.
Ответы на вопросы заняли час. Потому что более я не разрешил. И то, большая часть вопросов об источниках вдохновения, научном пути и других исследованиях отклонялась без компромиссов.
Когда уже закончился торжественный обед в кабинете директора колледжа, я увидал в окно, как охрана выпроваживает молодого человека. Тот отошел за ограду и уселся на траву.
— Возьмешь шефство? — Кивнул я на него Рослину.
— Из таких испанские инквизиторы получаются, — поежился Химик, — как клещ вцепится. Не отдерешь. А что в голове у таких, потемки. А ну как захочет мир облагодетельствовать?
— Мир мы сами просветим, по мере возможности. Поставь его заведовать лабораторией инфекций. Пусть стеклышки красит, да микробов описывает. Все равно нужны испытания сульфаниламидам. А если себя зарекомендует преданным соратником, то решим, к чему допускать.
По моему приказу бойцы привели Гильена.
— Доктор, я случайно увидал вас, — указал я на стул за столом, — хорошо, что вы не ушли. Не откажите в любезности угоститься за нашим столом. Сейчас приборы принесут. А мы с вами выпьем по бокалу чилийского.
— В сравнении с вами я не доктор, а средневековый цирюльник. Я не достоин даже говорить с вами, а уж тем более сидеть за столом.