Здешние дома с их высокими коньками крыш, новыми деревянными простенками и благородными башенками приятно отличались от своих собратьев в остальной части города. Катрин поняла, что они попали в Гран Карруа, сердце Шичона, Тристан приступил к поискам трактира. Подходящий нашелся неподалеку, у перекрестка. Его красивая вывеска изображала святого Мема с ореолом над головой и ужасно косившего.
Тристан пошел разыскивать хозяина, а Катрин и Сара поджидали у входа, не слезая с лошадей. На самом деле это оказался хороший постоялый двор, сверкавший чистотой. Маленькие стеклянные квадратики окон, оправленные в свинец, блестели, как осколки солнца, отражая пламя камина. Резные столбы, выступавшие за порог, были тщательно протерты.
Вскоре появился Тристан в сопровождении высокого человека, лицо которого почти полностью было скрыто в зарослях бровей, бороды, усов красивого мышиного цвета, откуда вырастал импозантный нос, смахивающий на грушу. Острый взгляд черных глаз не внушал доверия. Белое чистое платье и высокий колпак вкупе с огромным ножом, висящим на животе, подсказали Катрин, что перед ней мэтр Анеле, хозяин Круа дю Гран-Сен-Мем, и она улыбнулась. Этот «агнец» был уж очень похож на старого хищного волка. Живописный персонаж согнулся перед ней, выражая своим видом глубокое почтение, и по блеснувшей молнии в гуще его бороды Катрин поняла, что он улыбался.
— Большая честь для меня, почтенная дама, принимать вас в своем доме. Друзья мессира де Брезе — мои друзья… Боюсь, однако, что смогу вам предоставить хорошую, но маленькую комнату. Пришло сообщение о приезде короля, нашего господина, и часть моих комнат будет занята.
— Не беспокойтесь, мэтр Анеле, — ответила Катрин, опираясь на его руку, галантно предложенную, чтобы помочь спуститься с лошади, — лишь бы вы разместили меня с моей спутницей и было не шумно. А мэтр Тристан, как я думаю, мог бы…
— За меня не тревожьтесь, мадам Катрин, — перебил фламандец, — после ужина я уезжаю. Катрин подняла брови.
— Вы уезжаете? Куда же?
— В Партенэ, где должен встретиться с коннетаблем, своим хозяином. Время не терпит. Но я только туда и обратно. Мэтр Анеле, вы знаете, что вам делать?
Хозяин подмигнул и улыбнулся с видом заговорщика.
— Да, знаю, мессир. Господа будут предупреждены. Д благородная дама будет у меня в полной безопасности. Входите, пожалуйста, сделайте одолжение. Вас быстро и хорошо обслужат.
Мэтр Анеле и трое путников вошли в таверну, а слуги тем временем забрали багаж и отвели лошадей в конюшню. Крупная женщина, красные щеки которой, казалось, вот-вот лопнут, с легким пушком над подвижными губами, золотым крестом на шее, одетая в платье из тонкой бумазеи, склонилась в реверансе перед Катрин.
Анеле представил ее с законной гордостью:
— Моя жена Пернелла! Она — парижанка!
Парижанка, качая бедрами и жеманясь, повела Катрин в глубь зала и открыла маленькую дверь во двор, мощенный каменной плиткой и обсаженный цветами. Деревянная лестница вела со двора на крытую галерею, куда выходили двери комнат. Она прошла в угол и открыла красивую резную дубовую дверь.
— Надеюсь, госпоже будет хорошо здесь. По крайней мере, спокойно.
— Большое спасибо, мадам Пернелла, — ответила молодая женщина. — Как вы заметили, я ношу траур и прежде всего хочу спокойствия.
— Конечно, конечно, — ответила хозяйка. — Я знаю, что это такое… Здесь, рядом, находится церковь Святого Маврикия. Ее викарий — умный и приветливый человек. Стоит сходить на его проповедь или исповедоваться. У него бархатный голос, и для умершей душил.
Мэтр Анеле, оставшийся внизу, хорошо знал свою супругу, поэтому крикнул:
«Эй, жена! Иди сюда и дай отдохнуть почтенной даме!», — прервав тем самым поток слов Пернеллы.
Катрин улыбнулась.
— Направьте ко мне мою компаньонку, мадам Пернелла, и пришлите нам поскорее ужин в комнату! Мы устали и очень голодны.
— Хорошо, сию минуту.
Поклонившись, добрая женщина исчезла. Катрин и Сара остались одни. Цыганка уже осматривала комнату, проверяя мягкость матрацев, задвижки дверей и окон. Окна выходили на улицу, что позволяло наблюдать за всем происходящим там. Мебель была простая, но добротная, сделанная из мореного дуба и обитая кованым железом. Занавески приятного розового цвета создавали уют.
— Здесь нам будет неплохо, — заявила Сара с довольным видом. Но, увидев, что Катрин, стоя перед окном, смотрит вниз отсутствующим взглядом, спросила:
— О чем ты задумалась?
— Я думаю, — вздохнула молодая женщина, — что мне надо скорее кончать со всем этим. Как бы ни было хорошо в этой гостинице, я не хотела бы здесь надолго задерживаться. Мне… мне очень хочется поскорее увидеть моего маленького Мишеля. Не можешь себе представить, как мне его не хватает! Я так давно с ним рассталась!
— Четыре месяца назад, — сказала Сара, подходя к ней. Впервые Катрин так тосковала по своему ребенку. Раньше она о нем никогда не вспоминала, опасаясь, вероятно, расслабиться и пасть духом. Но сегодня слезы навернулись ей на глаза. Сара заметила, что Катрин неспроста смотрит на улицу: там шла молодая женщина с белоголовым ребенком, похожим на Мишеля. Улыбаясь, жизнерадостная мама давала малышу пряник, к которому тот тянулся ручонками. Это была простая и милая сценка. Сара все поняла, обвила руками плечи Катрин и привлекла ее к себе.
— Еще немного терпения и мужества, сердце мое! Ты хорошо ими запаслась, но, видимо, и они иссякают.
— Я знаю, но мне никогда не быть такой, как эта женщина. У нее, конечно, есть муж, иначе бы она не была такой счастливой… А я, когда закончу эту бродячую жизнь, уединюсь в замке и буду жить там только ради Мишеля, а когда он меня покинет — ради Всевышнего, в ожидании смерти, как живет мадам Изабелла, моя свекровь…
Сара почувствовала, что надо рассеять этот мрачный туман, который понемногу начал забирать в свои леденящие объятия душу Катрин. Нельзя было отдавать ее в плен тоске. Она отвела ее от окна, посадила на скамейку, застеленную подушками, и строго сказала:
— Хватит! Думай о том, что тебе еще надо сделать, а будущее оставь в покое. Одному Богу известно, что нас ожидает, и ты не знаешь, что он уготовил тебе. Оставим все это. Вот и мэтр Тристан пришел!