– Это слишком большая щедрость, Люсьен.
– Клиентура наверняка почти вся разбежится. Но на тебе это никак не скажется – со временем ты станешь весьма преуспевающим юристом. Просто большинство моих клиентов на протяжении долгих лет слишком уж привыкли ко мне.
Большинство его клиентов Джейка и не интересовали.
– А как насчет арендной платы?
– Плати мне столько, сколько в состоянии. Поначалу с деньгами у тебя будет довольно туго, но с этим ты справишься. Мне и моих хватает, а вот тебе они еще понадобятся.
– Вы очень добры, Люсьен.
– Я вообще-то неплохой мужик.
Оба рассмеялись, чуть неловко.
– Как быть с Этель? – оборвал смех Джейк.
– Как хочешь. Секретарь она великолепный. Этель успела забыть законов больше, чем ты когда-либо вызубривал. Я знаю, ты от нее не в восторге, но заменить ее будет довольно трудно. Рассчитай ее, если хочешь. Мне все равно, – Он направился к двери. – Звони мне, если понадоблюсь. Я буду где-нибудь рядом. Я хочу, чтобы ты перебрался в этот кабинет. Здесь работали мой отец и мой дед. Сложи все мое хозяйство в коробки – как-нибудь зайду заберу.
Когда Кобб и Уиллард проснулись в своей камере, головы их гудели, глаза были опухшими. Разбудили их крики Оззи. В крошечной камере, кроме них двоих, никого не было. За решеткой справа, в соседней камере, сидели осужденные, числившиеся за судом штата и ждавшие своей очереди на отправку в Парчмэн. Дюжина черномазых глазели через прутья решетки на двух белых, протиравших заспанные глаза. Камера слева, тоже отгороженная от них решеткой, была битком набита ниггерами.
– Подъем! – орал Оззи. – И ведите себя потише, не то придется развести вас по соседним камерам.
Самым приятным временем рабочего дня для Джейка были полтора часа: с семи до половины девятого утра, когда в контору приходила Этель. В течение девяноста минут Джейк был сам себе хозяин. Он закрывал центральную входную дверь, не обращал внимания на телефонные звонки и никогда не назначал на это время деловых встреч. Он сидел за столом и тщательно планировал предстоящий день. К половине девятого на диктофон уже бывало записано достаточно распоряжений, чтобы занять Этель работой до полудня. К девяти Джейк либо сидел в суде, либо начинал прием клиентов. До одиннадцати утра он не подходил к телефону. Закончив с посетителями, он сначала отвечал на сделанные ему ранее звонки – на каждый из них, это было очередным его правилом. Работал он систематично, времени впустую почти не тратил. Конечно, он позаимствовал эти привычки не у Люсьена.
В восемь тридцать с присущим ей шумом появлялась Этель. Внизу хлопала дверь, потом она принималась варить кофе и просматривать корреспонденцию, чем занималась изо дня в день на протяжении вот уже сорока одного года. Этель было шестьдесят четыре; но выглядела она на пятьдесят. Пухленькая, однако вовсе не толстушка, хорошо сохранившаяся, хотя и далеко не красавица. Поглощая бутерброды с жирной колбасой, прихваченные из дома, она перечитывала почту Джейка.
Сидя у себя наверху, Джейк услышал два голоса: Этель разговаривала с какой-то женщиной. Он тут же сверился с календарем – раньше десяти сегодня никого не ожидалось.
– Доброе утро, мистер Брайгенс, – приветствовала его по интеркому Этель.
– Доброе утро, Этель.
Она предпочитала, чтобы к ней обращались «миссис Туитти». Ее называли так все, включая Люсьена. Но Джейк, уволив ее вскоре после того, как его босса изгнали из адвокатского сословия, а потом вновь приняв на работу, звал ее исключительно Этель.
– Здесь дама, которая хочет, чтобы вы ее приняли.
– Но ей не назначено.
– Да, сэр, я знаю.
– Пусть приходит завтра, после половины одиннадцатого, сейчас я занят.
– Да, сэр. Но она говорит, что у нее срочное дело.
– Кто она? – рявкнул Джейк. – Всегда у них что-то срочное, когда являются без предварительной договоренности. Как будто здесь похоронное бюро или прачечная-автомат. Наверняка какой-нибудь спешный вопрос по поводу завещания дядюшки Люка или же по делу, назначенному к слушанию через три месяца.
– Некая миссис Уиллард.
– Зовут?
– Эрнестина Уиллард. Вы не знаете ее. Ее сын сейчас в тюрьме.
Джейк всегда принимал своих клиентов вовремя. Пришельцы с улицы – это совсем другое дело. Этель либо отсылала их, либо предлагала прийти на следующий день, а то и через день. Мистер Брайгенс, объясняла она, чрезвычайно занят, но сможет уделить вам время послезавтра. Это производило впечатление.
– Скажите ей, что меня ее дело не заинтересует.
– Но она говорит, что ей совершенно необходим адвокат. Ее сын должен предстать перед судом сегодня, в час дня.
– Посоветуйте ей обратиться к Дрю Джеку Тиндэйлу, общественному защитнику. Он неплохой профессионал и сейчас как раз свободен.
Он слышал, как Этель повторила его слова посетительнице.
– Но, мистер Брайгенс, она хочет, чтобы ее делом занялись именно вы. Ей говорили, что вы лучший в округе адвокат по уголовным делам.
В голосе Этель Джейк услышал явное удивление.
– Скажите ей, что это правда, тем не менее ее дело меня не заинтересует.
Надев на Уилларда наручники, Оззи провел его по коридору в свой кабинет, расположенный у центрального входа в окружную тюрьму. Когда они вошли в комнату, шериф снял с арестованного наручники и усадил его на стоявший в центре тесного кабинета деревянный стул. Устроившись в просторном кресле за рабочим столом, он вперил свой взгляд в обвиняемого.
– Мистер Уиллард, здесь перед вами лейтенант Гриффин из дорожной полиции штата, рядом с ним следователь Рэди, эти двое – мои заместители Луни и Празер, вы познакомились с ними этой ночью, но вряд ли запомнили их имена. Я – шериф Уоллс.
Уиллард в страхе крутил головой. Его окружили. Дверь закрыта. У шерифа на краю стола бок о бок стоят два магнитофона.
– Вы не будете против, если мы попросим вас ответить на несколько вопросов?
– Не знаю.
– Прежде чем начать, хочу быть до конца уверен, что вы полностью осознаете свои права. Прежде всего вы имеете право молчать. Это ясно?
– Угу.
– Вы можете не говорить, если не хотите, но уж если вы заговорите, то все произнесенное вами может быть использовано против вас в суде. Поняли?
– Угу.
– Умеете ли вы читать и писать?
– Да.
– Отлично, в таком случае прочтите это и распишитесь вот здесь. Тут говорится о том, что вы ознакомлены со своими правами.
Уиллард поставил свою подпись внизу листа. Оззи тут же нажал красную кнопку на магнитофоне.
– Вам ясно, что магнитофон включен на запись?
– Угу.
– И вы знаете, что сегодня среда, пятнадцатое мая, восемь сорок три утра?
– Если вам так будет угодно.
– Как ваше полное имя?
– Джеймс Луис Уиллард.
– А кличка?
– Пит. Пит Уиллард.
– Адрес?
– Дом четырнадцать, это по маршруту шестого автобуса, Лейк-Виллидж, штат Миссисипи.
– Улица?
– Ветел-роуд.
– С кем вы живете?
– Со своей матерью, Эрнестиной Уиллард. Я разведен.
– Вы знакомы с Билли Рэем Коббом?
Уиллард заколебался, опустив глаза вниз. Только сейчас он обратил внимание на то, что ботинки его остались в камере. Грязные носки были когда-то белыми, сквозь дыры из каждого торчало по большому пальцу. И вовсе даже не опасный вопрос, подумал он.
– Да, я знаю его.
– И вчера вы были вместе?
– Угу.
– Где же вы были?
– На озере.
– Когда вы оттуда уехали?
– Около трех.
– И какую же машину вы вели?
– Я не вел никакую машину.
– А на чем вы ехали?
Опять сомнения. Уиллард внимательно изучал большой палец правой ноги.
– Что-то мне расхотелось говорить дальше.
Оззи нажал другую кнопку, и магнитофон остановился. Он сделал энергичный выдох, подался к Уилларду:
– Ты когда-нибудь бывал в Парчмэне?
Тот отрицательно покачал головой.
– А знаешь, сколько там сидит черномазых?
Молчание.
– Около пяти тысяч. А белых?