Но сегодня взгляд Людоедовны особенно напрягал, если не сказать больше. Она на пару секунд будто бы мне во лбу дырку пыталась высверлить, а потом неожиданно громко хлопнула в ладоши и словно акула оскалилась. В миру это звалось улыбкой, но Коза не умела улыбаться, и все об этом знали.
Зато эта женщина была способна орать, как резаная, когда ее трахают. Вот только знала эту байку из склепа лишь я одна и безумный Макс, который, очевидно, с дуба рухнул. А иначе, почему вдруг у этого небритого пахаря-трахаря в принципе появилось желание вести меня в кино.
Я что, как Людоедовна, на честно-давалку похожа?
В неожиданную любовь с первого взгляда я не в жизнь не поверила бы, а посему напрашивался лишь один вывод: этому парню с самомнением до небес было плевать, кого драть и в хвост, и в гриву. Хоть Козу, хоть единственную и горячу любимую дочь друзей семьи. Фиолетво вообще. Пропишет, как за здрасти и снова в свой Китай укатит, весело насвистывая.
Нет, мимо проходим, парниша. Нам такое счастье не надобно.
Надо ли говорить, что пару с Казариной я просидела как на иголках? М-да...
Людоедовна отжигала, но стоило только прозвенеть звонку, как я практически самая первая выбежала из аудитории, сверкая пятками. А вслед за мной и Ева. И снова прицепилась ко мне как банный лист к заднице и давай пилить насчет своего брата и того, что же между нами такого приключилось вчерашней ночью.
Ну я и не сдержалась.
Да и, честно сказать, хотелось хоть кому-то поплакаться в жилетку. А лучшая подруга как раз же для этого и существует, если что.
— Короче..., — сцепила я перед собой пальцы в замок и натянулась вся как струна.
— Дашка, не томи!
— Я действительно вчера ночью ходила попить водички. Жарко было, сама понимаешь.
— Так...
— И действительно пересеклась с твоим братом. А потом стало еще жарче.
— И? — Ева сглотнула, и глаза ее странно заблестели, очевидно, предвкушая какую-то романтическую историю о том, как я и Макс в темноте столкнулись, поцеловались и решили отныне жить долго, счастливо и умереть в один день. Но наутро я передумала.
Как жаль ее разочаровывать. Или нет? Конечно, нет.
— Тормози фантазировать, Ева. Братан твой был не один.
— А с кем?
— Ты только в обморок не падай,
— Ветрова, рожай резче! — практически зарычала Ева, а я прикрыла глаза и выпалила, как на духу.
— Он был с Казариной, — но видя непонимающий взгляд девушки, мне пришлось пояснить, — с Козой. С Людоедовной нашей.
И до Евы наконец-то дошло.
— Чё? — лицо подруги перекосило, а левый глаз, клянусь, чуть не выпал, так она на меня вытаращилась с открытым ртом.
Дальше, шепотом и под явный шок Евы я, конечно же, опуская пикантные подробности, рассказала, как было дело и насколько грязно с нашей дорогой преподавательницей вел себя Макс Хан.
И, честно сказать, я немного не той реакции ожидала под конец своего душещипательного рассказа.
— Ай, да брат! Ай, да красавчик! — ликуя и потрясая кулачками в воздухе, разулыбалась подруга, чуть не лопаясь по швам от распирающей ее радости. Нет, реально, я еще никогда не видела, чтобы Еву Хан так что-то бы зажгло. Даже улыбка Тимофея Аверина не вызывала у девушки столько восторгов.
Дела...
И до конца учебного дня Ева компостировала мне мозги, на полном серьезе, не понимая как так и почему я не бегу с развевающимися на ветру волосами и с подтекающей слюной на свидание с ее потрясающим братом, который фактически совершил подвиг: трахнул Казарину и выставил ее за дверь.