— Ох ты ж черт возьми, я обожаю Макса! Он — лучший! Самый-самый! Мечта!!!
Я лишь изобразила рвотный позыв и распрощалась с подругой, мечтая поскорее очутиться дома и немного перевести дух от всего, что за последнее время творилось в моей жизни. Прыгнула за руль своей маленькой красной «пули», которую мне на восемнадцатый день рождения подарили любимые родители, и полетела в отчий дом.
Но стоило мне только переступить порог и счастливо вздохнуть, как пришлось тут же не хило так поднапрячься. Почему? Ну, потому что передо мной, со сложенными на груди руками стояли мама и папа.
И они очень хмуро, и очень не по-доброму смотрели на меня.
Через секунду отец кивнул и скомандовал тоном, не требующим возражений:
— В мой кабинет, дочь. Живо!
Вот же блин...
Киваю сдержанно и с видом оскорбленной королевы вышагиваю в ту сторону, которую было приказано. Типа я не прогнулась, а снизошла. И лицо так кирпичом сделала, чтобы ни одна живая душа не догадалась, что я напугана до чертиков: поджилки трясутся, и в голове гул вопросов стоит о том, что именно мне собирается предъявить отец. Насколько запущено мое положение?
— Я помолюсь за тебя, сестра, — с гадкой и максимально довольной улыбкой вещает со второго этажа, облокотившись на перила, мой младший брат Матвей. Придурок малолетний: ему только пятнадцать, но он уже имеет больше возможностей, чем я в свои восемнадцать.
Все, потому что Мот — мальчик, а я девочка. По мнению моих досточтимых родителей, между нами целая бездна. И что хорошо Моту, то мне смерть.
Вселенская несправедливость.
Вздыхаю, прохожу в кабинет отца и располагаюсь в одном из кресел напротив рабочего стола. Мама занимает место подле меня. Отец устраивается у компьютера, что-то там щелкая мышкой. Хмурится недовольно и кидает на меня взгляды, полные безграничного разочарования.
— Рома, можно я начну? — просит мама, а я слышу в ее голосе надежду на то, что я все еще хорошая девочка.
— Ну, попробуй, Сонь, — откидывается на спинку кожаного кресла отец, складывая руки на своем животе и рассматривая меня, чуть прищурившись.
Нет, ну вот зачем так? Лучше бы поорали, да успокоились, а так у меня первая седина в восемнадцать появится. Не родители, а инквизиторы, честное слово.
— Даша, доченька?
— Да, мама? — поворачиваю на голову к родительнице.
— Детка, расскажи нам честно, где ты была в ночь с субботы на воскресенье.
Блин, они знают? Или догадываются? Или чертов Макс Хан все-таки, как я и предполагала, оказался махровой сволочью, а потому сдал и меня, и сестру в придачу? Если так, то его шарам не поздоровиться встретиться с моим коронным ударом с ноги.
Хрясь — и можно сказать, что нет больше мальчика. Потом помянем.
— Мам, я была вместе с Евой Хан с ночевкой у Кати Капустиной. Ты же сама разговаривала с ее мамой еще в пятницу. Ты чего? — не моргнув и глазом, понесла я поток отборной лжи.
— Ты уверена, Даша?
— Конечно, мама.
— И что вы делали у Кати дома?
— Устроили пижамную вечеринку. Я же тебе говорила, — улыбалась я бесконечно так, что у меня разболелись скулы.
— И никуда из дома не выходили?
— Ну, разумеется, нет.
— Совсем-совсем?
Я сделала вид, что задумалась, но через пару мгновений все-таки отрицательно покачала головой и заключила.
— Нет.
— Ну, я хотя бы попыталась, — вздохнула печально мама, а затем встала со своего кресла и подошла к окну, за которым все еще ярко и жарко светило солнце. — Твой выход, Рома.
— Вечеринка, значит, да? — усмехнулся отец, а я утвердительно кивнула. — Пижамная?
— Верно.
— С блестками и боевым раскрасом на лице?
— Пап..., — нервно сглотнула я и только сейчас поняла, что мы явно движемся куда-то не туда.
— С голым животом и в шортах, для которых нужны еще одни шорты?
— Блин, — закусила я нижнюю губу и потерла виски, понимая, что меня планомерно загнали в западню. Надо было сразу бить челом и в ноги предкам падать, просить прощения и напоминать им как бы между прочим, что мне не пять лет, что я совершеннолетняя и имею полное право затусить с подружками чутка.