- Я не был уверен, что тебе захочется знать.
- Я и не хотела до сегодняшнего дня. - Несмотря на тепло утреннего солнца и на плотную накидку, она поежилась. Он, конечно, заметил это. В последние дни между ними установилась связь, понимание, не требующее слов. - Я не поблагодарила тебя за все, что ты сделал, и за похороны, - тихо сказала она.
- В этом нет нужды.
- Есть. Конечно есть. - Внезапно последние остатки былой гордости рухнули. - Мне больно, - прошептала она, наконец посмотрев ему в глаза. - Я не думала, что так будет, по крайней мере, так сильно.
- Память еще свежа. Со временем это утихнет. Она кивнула, но только чтобы показать, что услышала, и посмотрела на него. Он не изменился. Квадратный подбородок не потерял своей чеканной твердости, а выражение лица нисколько не смягчилось. И все же теперь она видела нежность, которая была частью его силы.
- Тебе надо вернуться.
Рика покачала головой и перевела разговор.
- Нет. Я хочу поговорить с Дафиддом. - Она показала на мальчика, чертившего что-то прутом на толстом слое подсохшей грязи около стойла. Сегодня он не в себе.., какой-то отрешенный и угрюмый. Я заговорила с ним, и он не ответил. Сказал только, где найти могилу, и ушел.
Черные глаза посмотрели на маленькую фигурку, сидевшую на корточках рядом с лужей грязи.
- Ты должна помнить, что Дафидд узнал об этом только вчера. После грозы он не смог прийти. Сейчас у него несомненно появились вопросы. В конце концов, он всего лишь маленький мальчик, впервые лицом к лицу столкнувшийся со смертью.
Рика опять покачала головой.
- Нет. Тут что-то другое. Я знаю Дафидда. Вчера вечером, когда ты рассказал ему все и привел ко мне в хижину, я почувствовала. Он, конечно, обескуражен, зол и огорчен и в какой-то мере винит меня за то, что случилось.., за мертворожденного.
Очень трудно было это произнести, и Галену снова захотелось утешить и защитить ее, теперь от душевной боли.
- Дафидд не винит тебя. Он знает, что случившееся - воля богов. Но, может быть, он тоже ощущает потерю? - Он коснулся ее плеча, и в голосе послышались нотки сочувствия и нежности. - Ты для него больше, чем его собственная мать. В некотором смысле он может чувствовать, что потерял брата. Иди в хижину. Я поговорю с ним.
Рика посмотрела на него. По озадаченному выражению ее лица он понял, сейчас она задаст вопрос, на который у него нет ответа. Повернулся и пошел прочь. Не услышав за собой шагов, он с радостью понял, что она вернется в хижину и ляжет в постель. Мальчик все еще сидел на корточках у лужи. Вдруг вопросы, которые Дафидд задал несколько дней назад, приобрели новый смысл. Но, может быть, он ошибается. Гален был уже совсем рядом, когда светлая головка повернулась к нему. Пронзительный взгляд неистово горящих синих глаз остановил его.
- Ты не собираешься остаться, правда? Ты уйдешь?
Пораженный обвинением и страстью, с которой оно прозвучало, Гален не сразу сообразил, как ему следует реагировать. Присел на корточки рядом и, стараясь не смотреть в глаза, помолчал.
- Почему ты так говоришь, Дафидд? - мягко спросил он.
- Потому что я знаю, - не задумываясь, выпалил ребенок. - Я слышал, как об этом разговаривали воины в крепости. Они не обратили внимания на то, что я рядом. Неважно, если даже я и услышу разговор. На меня никто не обращает внимания.
Гален искоса посмотрел на мальчика. Дафидд моргал, стараясь удержаться от слез и от гнева.
- Они.., они сказали, что ты д-дал слово Церриксу, что ты и другие не будете стараться убежать до весны. Поэтому вас больше н-не охраняют.
В заявлении мальчика не было ничего, никакого секрета, но Гален почувствовал беспокойство. Возможно, и другие детали его соглашения с Церриксом свободно обсуждались в крепости.
- Они говорили что-нибудь еще? - спросил он, поднимая голову и стараясь не выдать своих мыслей. Мальчик покачал головой.
- Это правда? Ты обещал не убегать до весны?
- Да. Для безопасности своих людей я должен был исключить возможность бегства и повторного плена. Я приказал им подчиниться мне и поклялся Церриксу. Пока легионы стоят на зимних квартирах это все равно бесполезно... - Он остановился, поняв, что мальчик все равно не слушает объяснений. - Дафидд, послушай меня. Я никогда...
- А что с ней? - Синие глаза опять вспыхнули с осуждением и гневом. Он вытер скатившуюся слезу, оставив на бледной щеке грязный след. - Что с Рикой? Кто защитит ее и позаботится о ней, когда ты уйдешь? Или теперь, когда ребенок умер, тебя это больше не интересует? - Голос прервался, и он конвульсивно вздохнул. - Тебе был нужен он - он, а не мы!
Слова мальчика резанули по живому. Руки Галена сжались в кулаки. Внутренний голос оказался прав! Рика тоже была права. Она предупреждала о растущей привязанности мальчика. И все же, как можно обвинять ребенка, когда сам виноват. Хоть и мимолетно, походя, но он тоже воспринимал их троих как одну семью.
Дафидд был для Галена как бы связующим звеном, а мальчик видел в этой роли ребенка Рики. Отсюда и вопросы об отцовстве и о том, как мужчина делает женщину своей. Все, о чем он спрашивал в тот день, теперь обрело свое значение. Но как исправить положение, развенчать надежды, которые зародились и теперь разрушаются?
- Дафидд. - Он поморщился, когда мальчик опустил голову, как бы отказываясь слушать. - Даже если бы ребенок Рики остался в живых, это ничего не изменило бы. Я давно сказал тебе, что я солдат и не могу позволить себе иметь дом и семью. У меня есть долг, обязанности... Когда настанет время, я должен буду уйти.
Не поднимая головы, Дафидд ответил со слезами в голосе:
- А как же мы? Тебе все равно? Гален вздохнул.
- Нет, не все равно. Но я не имею права поддаваться чувствам. Первым делом для меня должна быть верность клятве, которую...
- Дурацкой серебряной птице! - выкрикнул мальчик, подняв наконец голову. Глаза были полны слез. - Это нечестно.
Гален потянулся к нему, но тот отшатнулся и вскочил на ноги. Гален остался сидеть. Лучше, если мальчик выскажется до конца, осознает неисполнимость своих желаний и неуемность фантазий.
- Что нечестно? - спросил он мягко.
- Все!
Стиснутым кулачком размазывая слезы, текущие по щекам, Дафидд захромал прочь и уже в нескольких метрах от Галена выкрикнул последние слова:
- Я ненавижу тебя.
Гален поднялся, думая догнать его, но его остановил голос.
- Пусть идет. Пора ему понять правду. Появление Рики было неожиданным, он повернулся и посмотрел на нее. В ярком свете солнца усталость и напряженность были еще более заметны. Рассеянный свет в тени под соснами скрывал круги под глазами и изможденность лица. Но и лесная тень не скрывала печаль.
- Я думал, ты вернулась в постель, - сказал Гален неожиданно хриплым голосом. Он кивнул в сторону удаляющегося мальчика. - Как много ты слышала?
Она плотнее запахнула накидку и посмотрела вслед Дафидду.
- Достаточно.
Гален вздрогнул, заметив слезы в ее немигающих глазах.
- Ты ведь знаешь, я никогда не желал ему ничего плохого.
- Я знаю. - На губах появилась грустная улыбка. - Один человек, который был очень добр ко мне, сказал, что время смягчит боль. Дай ему время, Гален. Все будет хорошо. Он поймет.
- А ты?
Вздрогнув, Рика глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в темную глубину его глаз. Сердце ее дрогнуло.
- Мне тоже нужно время, - прошептала она, - и тебе тоже.
Глава 14
В потоке солнечного света, проникающего в хижину через открытую дверь, распущенные волосы Рики отливали чистым золотом. Длинные, почти до колен, они тяжелой волной падали ей на плечи. Обычно она заплетала их в косу, но сейчас почему-то не сделала этого.
Рика присела, чтобы завязать ремешок сандалии. Ее лицо скрылось за покрывалом светлых волос, и Гален понял, в чем дело. Предстоящий поход на рынок будет первым ее появлением в крепости после рождения мертвого ребенка. Зная, что станет мишенью для всеобщего внимания и сплетен, Рика старалась отгородиться от любопытных глаз.